– Но за что?
– Валерьянка на столике справа от вас, – сказала Избушка, – там же стакан коньяка.
– Анестезия? – мрачно спросил Удалов.
– Как можно путать амнезию и анестезию! – упрекнул Удалова домик. – Коньяк подают для забвения.
Но Удалов все равно не мог прийти в себя, даже после приема стакана коньяка – ведь стакан-то он держал в голубой лапе, а вливал жидкость в почтовый ящик.
– За что? – тупо повторял он. – Как это могло случиться?
– Странно, что внешний вид, который настолько отличается к лучшему от вашего предыдущего облика, – сказала Избушка, – вас не устраивает. Видно, вы извращенец.
– Внешний вид? – разозлился Удалов. – Хуже, чем в зоопарке. Почему вы не могли мне оставить то, что было раньше?
– Там немного оставалось…
– Пускай немного… Но ведь осталось!
Стакан незаметно для Удалова вновь наполнился коньяком, но Корнелий Иванович отбросил выпивку в сторону и сказал:
– Голова должна быть незамутненной.
Этим он огорчил Избушку. Видно, ей было выгодней беседовать с пьяным Удаловым.
– Прошу объяснений, – сказало голубое, покрытое чешуей существо ростом по пояс нормальному человеку. – Иначе я вас по судам затаскаю. Вы проклянете тот день, компрачикосы, когда подняли руку на земного представителя! Знаете ли вы, что в случае угрозы любому землянину вся наша планета от мала до велика встает на его защиту?
– Послушайте, не горячитесь, – сказала Избушка. – Уже много лет назад правительство Варанелецкой федерации разослало в разные концы нашего сектора Галактики Избушки вроде меня. В случае если кто-то из варанелецев потерпит бедствие или попадет в беду – мы ждем, мы готовы, мы всегда окажем помощь.
– Но я же не ваш… варанелец!
– Этого я не знала. И мои конструкторы этого предусмотреть не могли. Известно ли вам, уважаемый Корнелий Иванович, что в нашей Галактике насчитывается чуть больше шести тысяч различных цивилизаций? И почти все их представители устроены различно. Что нам делать?
– Что делать? – повторил вопрос Удалов. Он не знал, что делать.
– Я дом. Моя функция – защита и спасение. Я не могу никому отказать в помощи, – продолжала Избушка. – Но как я могу помочь жидкому фаримстоуну или личинке прафутеля? Как, если про эту личинку известно только, что она – фукает? Фукающий прафутель! Это же неприлично! Учтите, Удалов, я никогда в жизни не видела землянина. Я не знала, где у землянина сердце – в груди или в правом бедре.
– Ну, скажете такое! Разумеется, в груди!
– Для меня это не разумелось. Для меня было совершенным открытием, что «квас» пишется слитно, а «к вам» – раздельно… Конечно, мы могли бы отказывать в помощи чуждым существам. Но тогда мы должны отказаться от слова «гуманизм», мы должны отказаться от слова «дом», «убежище», «избушка»… И мы говорили себе: попал к нам под крышу, мы вернем тебя к жизни. Но раз вас так много, а я, Избушка, одна, то по мере лечения я превращаю вас в чудесного, красивого варанелеца! И лечу уже не уродливого землянина, а представителя высшей расы…
– А почему бы теперь меня обратно не превратить в человека?
– Я дом! Я убежище. Я тебя спасла и сделала лучше, чем прежде, но я не представляю себе, каким ты был до катастрофы. Принцип любого дома: я сделаю тебя таким, чтобы тебе было приятно и уютно находиться внутри меня.
Это заявление, хоть и несло в себе претензии на философское обобщение, Удалова не удовлетворило. Он почуял в голосе Избушки некую отстраненность, словно дому, спасшему и выходившему его, и дела не было до его дальнейшей судьбы. Хотя бы потому, что Избушка, воспитанная на фотографиях варанелецких кинозвезд, была уверена, что Удалов должен быть счастлив… Как Иван-дурак из русской сказки, прошедший кипящие воды и ставший царевичем.
– Кто поможет, кто поможет? – повторял уныло Удалов, уткнувшись чешуйчатой рожей в холодное стекло иллюминатора. А там, на подлете к межпланетному космопорту, уже вспыхивали и таяли в черном небе огни реклам и бежали строчки новостей.
– Ваши врачи и помогут, – буркнула Избушка. – Мне грустно, что вы не осознали высокую абстракцию моих тезисов: настоящий дом призван не только сохранять и беречь человека, но и совершенствовать его, улучшать…
Тут Избушка качнулась, ударившись о причал. Путешествие закончилось. Удалов был тих и задумчив. Он послушно написал благодарственные слова в Книге отзывов, жалоб и предложений Избушки, оставил адрес районного сбербанка на случай возникновения финансовых претензий и, закутавшись в плащ, подаренный его спасителем и мучителем, пошел на пограничный контроль.
К счастью, при виде него трехметровые рогатые пограничники вытянулись по стойке «смирно» и хором сказали:
– Паспорта варанелецев принципиально не проверяем…
Из чего Удалов заключил, что принадлежит отныне к могущественной, но не очень приятной расе.
Из космопорта Удалов сразу кинулся в земное посольство. Свои поймут и помогут. Посольство располагалось на тихой, запорошенной ранним снегом горбатой улице. Неба в этом районе не было видно из-за реклам. Когда он подошел к лестнице, ведущей к парадной двери, навстречу спускались два обыкновенных, милых на вид человека, из командированных. Земляне.
При виде Удалова они замедлили шаги, а тот, забыв о собственном облике, воскликнул:
– Привет, земляки!
Его возглас прозвучал невнятно и приглушенно, потому что речевой аппарат варанелеца для наших звуков не приспособлен. Земляне замерли, а потом быстро побежали – так, чтобы между ними и чешуйчатым коротышкой оставалось не меньше двух метров.
Робот-швейцар распахнул дверь и склонился в поклоне:
– Добро пожаловать!
Внутри было прохладно и просторно. Скупо поблескивали мраморные полы и стены… Некогда это строение принадлежало местному князю Бору-Бару, который влюбился в нашу балеринку Настю и подарил особняк ей. Бору-Бару разорился и повесился, Настя решила вернуться домой, в деревню, к маме, но ей было сказано, что придется сделать дар родине – особняк. Может возникнуть вопрос: когда же это все было, если Удалов – наш с вами современник? Но ведь время движется по кривым, и от этого оно различно течет в разных местах космоса. Таким образом, оказалось, что посольство было укомплектовано торгпредами и стукачами задолго до войны Веллингтона с Наполеоном. А на некоторых других планетах, может быть, думают, что Земля еще не покинула каменный век…
Удалов, имевший некоторый опыт путешествий между звезд, знаком с этим коварным обычаем времени и потому, несмотря на то что он живет на рубеже XXI земного века, всегда ищет на чужих планетах земляков-дипломатов. Правда, говорят, в этом таится и опасность для министерства. Ведь иногда бумагам приходится отлеживаться по сто лет, а иногда, наоборот, они оказываются безнадежно устаревшими еще до того, как их кто-нибудь умудрится прочесть или даже написать.
