К ней в кабинет и направил Удалов свои стопы.
Перед кабинетом сидела секретарша со странным прозвищем Безделушка. Женщина грузная, в летах, цербер по призванию. Безделушка не верила, что у нее есть прозвище, так как полагала себя красавицей.
– Здравствуй, Эльвира, – сказал Удалов. – Моя жена не заходила?
– Вам к кому, гражданин? – спросила Безделушка, которая еще недели две назад на девяностолетии Ложкина уговаривала Корнелия написать воспоминания, которые в Москве произведут фурор.
– А мне, Эльвира, ни к кому! – обиделся Удалов.
Он повернулся и пошел прочь.
Безделушка растерялась. Она ведь не на личной постели сидела, а за государственным столом. Разве можно задавать ей не официальные вопросы? Нельзя.
– Постойте, гражданин! – закричала она вслед.
Удалов уже был у двери, и она крикнула еще громче:
– Да нет ее, нету! Христом богом клянусь, за реку уехала!
И кричала она так громко, что дверь в кабинет отворилась, оттуда высунулась Ираида Тихоновна и спросила:
– Что за пожар? Ты нам творческую работу срываешь.
– Да ходят тут всякие, – сказала церберша.
– Вот и не шуми.
Удалов издали, с лестницы, крикнул:
– Ираида, признавайся, где моя жена! А то я не знаю, что с тобой сделаю.
Тут только Ираида угадала, кто пришел, и певучим голоском ответила:
– А ты, Корнюша, нам не грози, грозилки выцарапаю.
Из-под ее ног вышла кошка и облизнулась.
В голове Удалова сформировалось подозрение: почему-то все тайны, связанные с Ксенией, сопровождались кошками. Мало того, что Ксения всю жизнь с ними возится – то подберет котенка, то пищу им носит, то к ветеринару заблудшего кота отвезет, то от собак защищает, – а теперь кошки вокруг так и снуют.
Интуиция подсказывала Корнелию Ивановичу, что даже если его жена спрятана в кабинете Ираиды, ему туда не пробиться. Но в этом здании должны быть другие следы Ксении.
Поэтому Удалов стал крутить головой, надеясь увидеть кошку.
Вот какая у него была интуиция.
Кошек было сразу две.
Они спускались в подвал, дверь в который была приоткрыта. Шли они деловито, так не кошки ходят, а солдаты.
Лестница в подвал была освещена слабо. Впереди показалась железная дверь, покрашенная грязной бирюзовой краской, которой обычно красят линкоры.
Кошки шагнули туда. Удалов проследовал за ними. И удивительное зрелище предстало его глазам.
Нет, не Ксения, украденная бандитами и подвергаемая пыткам.
И не сборище бомжей.
На кубическом постаменте из кирпича стоял скелет человека в естественный размер.
Правда, скелет был еще не готов или, наоборот, уже рассыпался, потому что череп существовал только наполовину – кончался переносицей.
Вокруг скелета, цветом желтого, подобно старой слоновой кости, сидели и лежали кошки различных оттенков.
Они с интересом наблюдали за тем, как известный Удалову скульптор и оформитель к праздникам Овидий Гроза (Овидий – псевдоним), человек мелкий, с бороденкой пегого цвета, которая была кусочками приклеена к щекам и подбородку, прикладывал к скелету маленькие кусочки глины или какого иного скульптурного материала, чтобы завершить произведение, покрыв скелет мышцами и кожей.
Но самое удивительное, и даже зловещее, заключалось в том, что его любимая жена Ксения сидела в углу подвала на табуретке, совершенно обнаженная, если не считать купального костюма, в котором она ездила в том году на Канары. И не считала это позором или ужасом.
– О! – произнес Удалов.
Тут одна из кошек высоко подпрыгнула и носом вырубила выключатель; свет погас, и остальные кошки так страшно зашипели и замяукали, что Удалов кинулся со всех ног оттуда, повторяя на бегу:
– Ксюша, ты за мной следуешь? Ксюша, зачем ты это делаешь?
Но никто, кроме кошек, ему не ответил.
А на улице моросил осенний дождик, лето уже миновало.
Мимо проехал джип старшего Лаубазанца.
На перекрестке он встретился с таким же точно джипом, в котором сидел цыган Мыкола.
Лаубазанц с нелюбовью смотрел на Мыколу через бронированное стекло.
Мыкола широко улыбнулся и громко сказал:
– Джип у тебя паршивый, никуда не годный.
Удалов переводил взгляд с джипа на джип – они были одинаковые.
– Обивка у тебя синтетическая, а у меня натуральная кожа!
Мыкола помчался дальше, а Лаубазанц начал переживать и колотить кулаком изнутри по бронированному стеклу.
Рядом с Корнелием остановился человек в черных очках.
– Любые деньги, – прошептал он, – плачу любые деньги, чтобы моя возлюбленная меня не покинула.
По голосу Корнелий узнал Ю. К. Зрителя.
– Обращайся к Минцу, Юлиан, – ответил Удалов. – Я сам, боюсь, потерял свою Ксению. Не уберег.
Голова гудела, как стадион во время футбольного матча.
Может быть, посоветоваться с Минцем?
А он высмеет. Потому что есть предел человеческой фантазии. И за этим пределом находится картинка: «В подвале Гордома Ксения Удалова в обнаженном виде позирует для Грозы, который лепит скелет без головы».
А кошки?..
Ксения ждала его дома.
Как ни в чем не бывало.
– Я тебя видел! – закричал Удалов с порога. – Ты позировала.
– Разве я когда-нибудь отрицала этот факт? – спросила Ксения.
– Но ты позировала для скелета!
– А ты подглядывал. Вот не ожидала от тебя!
– И буду подглядывать!
– И подглядывай.
На этом спор и закончился.
Тайна осталась неразрешенной. Надо было задать прямой вопрос и настоять на ответе. Последнее было труднее всего. Когда-то в молодости у Корнелия была начальница, которую всегда выпускали на пресс-конференции или встречи с недовольными избирателями. Эта женщина выслушивала с улыбкой любой вопрос, и желательно шесть вопросов сразу, а потом отвечала на тот из них, который ей нравился. Если же вы зададите ей один вопрос и выбирать не из чего, то она вообще умудрялась ответить совсем на другой вопрос, который никто не задавал. И оставалась победительницей. И вот уже несколько раз Удалов подбирался к Ксении с решительным вопросом, но ответа не получил.
– У тебя любовник! – воскликнул он наконец.
– Не говори глупостей, – ответила Ксения.
– И что же?
– А ничего.
5. Запрет для вредителей
Примерно в это время домой возвратилась Раиса Лаубазанц.
