Зато Рогушин ходил, как павлин, распушивший хвост. Жгучий взгляд заправского мачо, яркая шелковая рубашка, ворот нараспашку, чтобы виден был золотой крестик в заметной впадине между выпуклыми грудными мышцами. Синяя шляпа, малиновые джинсы, белые туфли. Манерные движения, походка от бедра. И фонтанирующая уверенность в собственных силах. Думает, если мышцы накачаны, то все вокруг его боятся.
Майору неприятно было смотреть на данного субъекта, возникло желание проверить его на прочность. Максим, конечно, сдержит себя, а какой-нибудь случайный прохожий с крутыми замашками может и не устоять перед искушением начистить ему физиономию.
– Значит, Рита сама тебя совратила?
– Да не то слово! – Рогушин сидел в кресле, раскинув приподнятые руки.
Он медленно шевелил пальцами, как будто кто-то должен был вставить в них соломинку для коктейля.
– Сначала хозяйка таращилась, я думал, она меня живьем съест. А потом эта…
– Насколько я знаю, хозяйка спать ушла.
– Ну да, окосела. Коньяк у нее реальный, пьется мягко, а по шарам бьет не слабо.
– И с кем ты коньяк пил?
– Хозяйка ушла, мы с Машкой за стол сели. Что за дела, думаем. Приняли по коньячку. А тут эта Рита. Я, говорит, смотрела, как ты зажигал. Глаза горят!.. У меня тоже, говорит, униформа. Ну, платье там, фартук. Я говорю, платье обрезать надо. Она – да легко!.. Платье Рита резать не стала, но сама нарезалась. Пару бокалов дернула, смотрит на меня пьяными глазками, в сторону показывает. А я после Машки на взводе. Когда она танцует, землю вокруг себя на гектар выжигает. Но с ней нельзя. Она в руки не дается. И, вообще, я ее уважаю. Машка хоть и стриптизерша, но никому!.. Парень у нее, она ему не изменяет.
Максим кивнул. Он мог поверить насчет Маши. Девушка она действительно не простая. С принципами. В юридическом институте учится, на третьем курсе. Потому и пыталась изображать перед ним сама себе адвоката. Правда, не совсем удачно. Впрочем, потом реабилитировалась – очень убедительно пообещала телегу на Максима накатать. Не надо было врать ей про изнасилование.
– А эта без принципов. Хозяин, говорит, меня не хочет, а мужик нужен, – продолжал Рогушин.
– Кто так сказал, Рита?
– Ну да. Баба она симпатичная. Нормально с ней в постели.
– А в кабинете?
– Там еще раз.
– Значит, интересно было?
– Грех жаловаться.
– Сейф там интересный?
– Нет, обычный. Рита открыла, деньги достала…
– Какой сейф она открыла?
– Там один был.
– За книжным шкафом?
– В стене. Заходишь, он сразу на виду.
– Там еще в книжном шкафу сейф был.
– Нет, не видел.
– Надо книги убрать, перегородку отодвинуть. За ней сейф. Черная дверца, белая кнопка наборника, – внимательно всматриваясь в Рогушина, говорил Одинцов. – Не видел такой?
– Нет.
– Хорошо.
Максим решил отложить этот разговор на потом. Сначала он побеседует с Ритой, после вызовет к себе в управление Рогушина. А пока неплохо было бы установить за ним тайное наблюдение. Вдруг он к своим дружкам-подельникам рванет, захочет сообщить им тревожную новость?
Глава 10
Кошка может быть нежной, милой, тихой и спокойной, но стоит уйти хозяину!.. Не так давно Максим смотрел в Интернете, как ведут себя домашние животные в таких ситуациях. По столам ходят, с места на место прыгают, кувыркаются, по углам гадят, даже пьют воду из унитаза.
Максим вспомнил об этом, глядя на Риту. Она ведь тоже тихая, спокойная, к хозяину в штаны не лезет. Но стоило ей остаться без присмотра!..
Рогушин мог и соврать, но Маше Максим почему-то верил. Рита была с Бэтменом, летала с ним на крыльях ночи.
Майор сидел в беседке с видом на дом Сиднева. Рита только что подала кофе, устроилась рядом. Погода отличная, вокруг открытое пространство. В самый раз выкурить сигарету под чашечку крепкого кофе – и для бодрости, и для просветления мысли.
– Вы не курите?
– Нет, что вы.
– Ну да, я слышал, что вы из деревни.
– Ну и что? – удивленно вскинулась Рита. – Думаете, в деревне не курят? Еще как! У нас почти все девчонки в классе дымили.
– В каком классе? В смысле, сколько вы классов окончили?
– Девять, потом в колледже училась.
– Где?
– В райцентре у нас, в Кожнево. На швею-мотористку училась.
– Хорошая профессия. Есть места, где она очень ценится. – Максим усмехнулся.
– Какие места?
– Не столь отдаленные.
– А я здесь при чем? – Рита заметно напряглась.
– А почему о себе говоришь? – Одинцов изобразил удивление. – Может, кто-то из твоих подруг сейчас срок мотает? Из швей-мотористок?
– Нет, никто не мотает.
– Ты что, переписываешься с девчонками?
– Нет.
– А откуда знаешь?
– Мне бы сказали.
– Кто?
– Мы с мамой перезваниваемся.
– Она всех твоих подруг знала?
– Нет, только Алю из нашей деревни. Аля бы ей сказала, она в Кожневе работает, фабрика там швейная.
– А ты, значит, в Москву подалась?
– Ну да.
– Сама или с Алькой?
– Сама.
– Кто-то подсказал?
– Алька. В Москве, мол, хорошо получают, если домработницей устроиться. Только сама она не поехала.
– Почему?
– Так замуж вышла.
– За кого?
– Был у нее парень. Левка. Женился на ней. Она дома сидит, а он в Москву ездит. Бригада у них здесь, шабашат они. А что?
– А думаешь, почему я разговор о местах не столь отдаленных завел? Может, у Альки муж судимый? Втянет он ее в свои дела, и пойдет она, бедная, по этапу.
– В какие дела?
– Тебе лучше знать, чем они занимаются.
– Сначала только по дереву работали, а сейчас и кирпичные дома строят.
– Из Кожнева бригада?
– Ну да.
– Ты знаешь этих ребят?
– Левку знаю, Мишку. Все, больше никого.
– Левка – муж Альки. А Мишка?
– Его друг.
– Значит, хорошо парня знаешь. Замуж за него не собираешься?
– Нет, не хочу. Не нравится он мне.
– А ты ему? Девушка красивая, интересная.
– Я ему нравлюсь. – Рита зарделась.
