– Ну, если я, например, не женюсь на этой девушке, ее просто-напросто уведут. И будет она жить с другим – навсегда. А мне будет плохо, потому что я хочу быть с ней. И сексом с ней заниматься, и на море с ней ездить, и детей с ней воспитывать.
Теперь уже Глеб, казалось, не понял его. Он сделал долгий, затяжной глоток, словно оттягивая время для своей реплики.
– Ну, правильно, так и есть… – невнятно промычал он.
– Но если так и есть, на кой хрен мы хотим жить с одними, а трахать других? – вывалил Лантаров козыри, которые он приберег для этого момента.
Глеб выглядел явно озадаченным.
– Ну, понимаешь, страсть притупляется с годами… – начал он протяжно.
Но поймавший волну Лантаров перебил его:
– Извини, ты Веронику знаешь больше, чем свою жену, и страсть к ней не притупилась.
Наверняка Глеб не стал бы рассказывать ему перипетии своей семейной жизни, если бы не позволил загнать себя в тупик. Теперь же ему надо было сохранить лицо семьянина и логично объяснить свою позицию.
– Вероника – другое дело. Вероника – это исключительный феномен. Чем старше она становится, тем больше притягивает. Ты и сам это знаешь…
– Выходит, через три-пять, ну, я не знаю, сколько лет вы живете, твоя жена перестала тебя притягивать? Так, как раньше?
Глеб задумался. Этот вопрос ему явно не нравился, и он еще больше заерзал на стуле. «Ничего, – думал Лантаров, – он же сам согласился выступить в роли просветителя, пусть теперь поерзает».
– С женой у меня все хорошо, – он ограничился общим пояснением, не желая вдаваться в детали, – но мужикам иногда надо выйти за рамки своих привычных представлений… Женишься – сам поймешь.
– Да вот потому и чувствую, что не женюсь. Вероники же второй нет пока… А жить с одной и, прячась от нее, трахать другую – не очень хочется…
Лантаров осознанно хотел уколоть Глеба посильнее – ему не нравилась его слишком благополучная позиция: и жена у него с ребенком, и все с ней в порядке, и Веронику он охотно пользует. «Нет, дружок, ничего у тебя там не в порядке, небось, растолстела твоя суженая или основательно поглупела после родов, – зло думал Лантаров, – иначе ты бы не прибегал к нашей сучке, как только она позовет. Хотя тут мы товарищи по несчастью».
Вдруг в глазах Глеба мелькнула искорка – его осенила идея. Он даже подскочил на стуле, а Лантаров, уже почивавший на лаврах, уставился на оживившегося собеседника с удивлением.
– Смотри, я сейчас тебе объясню разницу. Ты знаешь, что я с Анжелой переспал пару недель тому?
У Лантарова даже челюсть отвисла.
– Да ну? – только и вымолвил он. – Нет, конечно, не знал. А чего сегодня все сорвалось? И как это у тебя получилось?
– Давай я тебе по порядку. Короче, во время последнего «заседания клуба» я у нее ненароком взял телефончик. Потом, когда я своих отправил в Болгарию, позвонил ей. Она была свободна, я снял квартиру на ночь, и все было в ажуре.
– Ну а потом? – Лантарову не терпелось услышать развязку. Но это не помешало рождению в его голове злой мысли: «Во как ты ловко обыграл дельце, а мне, наивняку, даже в голову не пришло позабавиться за спиной у Вероники».
– Так вот, к чему я это рассказываю… Тогда, той ночью, она спросила у меня: может что-то в семье не так? Вопрос был далеко идущий, не из праздного любопытства она спросила. Понимаешь?
– Не-ет.
– Ну, смотри, когда мы вдвоем были и она стала меня о таком расспрашивать, значит, виды у нее имеются.
– Так она ж замужем! – удивился Лантаров.
– Ну, значит, хреново там у нее за мужем… Короче, не в этом дело. Я смекнул, и все – после того ей даже не звонил. А вот то, что мы ее на «заседания клуба» приглашаем – это совсем другое дело. – Глеб сделал особенное ударение на последних словах. – Понимаешь?!
– Не очень… – глухо отозвался Лантаров. Он уже испытывал к своему компаньону недобрые чувства.
Глеб жестом кивнул официантке, чтобы она принесла счет. «И все-таки, – Лантаров удовлетворенно прокашлялся и вытер губы салфеткой, – сегодня я его достал. Ничего, прочистка мозгов пойдет ему на пользу».
– Ну что ж тут непонятного? – досадовал Глеб. – Одно дело – когда у тебя любовница и ты что-то серьезное с ней мутишь, и совсем другое – когда это просто перепих втроем или вчетвером. Тогда это уже просто расслабуха и к семье никакого отношения не имеет.
– Ясно, – сказал Лантаров и подумал про себя: «Хорошо, что я еще до такого состояния не дошел. Но, может, это меня тоже неминуемо ждет в будущем?»
Лантаров стал с пристрастием анализировать отношения с Вероникой. «Ведь мы никогда не встречались для чего-то иного и между нами так ничего и не произошло, помимо оголтелого, одуряющего секса». Но разве в его короткой персональной истории не существовало ни одной приличной связи иного толка, не подразумевающей обязательный секс после второй или третьей встречи? Неужели в его жизни не было иных переживаний, кроме контакта гениталий? Напрочь отсутствовала такая понятная для всех нежность, щедрые, не тревожащие инстинкт плоти, объятья? Порой они более важные, чем банальное совокупление. Лантаров долго и последовательно, с нарастающим смятением исследовал обширные кладези своей памяти, и она подсказала путь к золотым песчинкам между отвалами пустой породы.
Ту девушку звали Полиной – ничем не примечательное юное создание, к тому же несколько странное. На первый взгляд – мила, хотя физического влечения он к ней не испытывал. Ее образ слишком уж противоречил привычным стереотипам. Жаждущая зацепиться в Киеве так называемая примерная девочка с периферии – таких он если и встречал, тотчас вычеркивал из списка претенденток. В отличие от стервозных вертихвосток, эти вынуждали думать, выстраивать реальные отношения, которых он чурался. Но что он, в сущности, помнил об этой девушке? Немного вздернутый носик, еле приметная щербинка между передними зубами, короткая мальчишеская стрижка с пышной челкой черных как смоль волос, открытый взгляд черных глаз. Да взгляд, без сомнения, глубокий и честный, подкупающий, не в пример оценивающим, скользящим взглядам окружавших его в последнее время столичных искательниц приключений. Она была полновата, с детскими круглыми щечками, создающими впечатление, будто только что вдоволь поела какого-нибудь картофельного пюре. Откровенно говоря, какая-нибудь вульгарная девица в порваных джинсах, с крашеными волосами и с сигаретой в руке с жеманно оттопыренными пальчиками вызывала в нем куда больше вожделения, чем эта растерянная, невзрачная Полина в спортивных туфельках.
Но он все-таки обратил на нее внимание. Как же он ее приметил? Да никак. Это она чуть не сбила его с ног в коридоре института. Был один из тех весенних дней, когда в учебе уже все решено, а оставшиеся формальности не могут испортить выпускнику настроения. Лантаров направлялся к лестнице – он уже знал, что точно получит диплом магистра и скучать по институту не будет. Ну, еще останется январская сессия с госэкзаменом и неизбежной защитой магистерской работы, но это уже ерунда. С кем-то он только что завершил короткий разговор по телефону, кажется, с Артемом, и уже отключился, собирался убрать аппарат, и тут – бац! Почувствовал на своем запястье чью-то влажную руку.
