Но было и нечто, основательно разочаровавшее Лантарова. Нигде ни телевизора, ни компьютера, ни даже приемника.
– Шура, – крикнул он жалобным голосом, объятый беспокойством, – только не говори, что у тебя нет интернета и телевизора! Не убивай меня!
Шура в ответ ухмыльнулся, и Лантаров с досадой откинул голову на подушку. «Ну как, скажите мне, как можно жить без связи с миром?! Это – дурдом!» – раздраженно подумал он, уже забыв, как в больнице соглашался на любые условия, лишь бы выписаться.
В комнате показался большой рыжий кот, упитанный и бесстрашный. Лантаров уставился на него, и кот сел у печки и тоже с любопытством стал оглядывать гостя. Парню пришло в голову, что у этого кота есть настоящий интеллект, сродни человеческому.
– Ну ни фига себе, смотрит на меня совсем как человек, – поделился он впечатлением с хозяином дома, – приворожить меня хочет, что ли?
– Да, это мудрый кот, – отозвался Шура, распаковывающий большую, принесенную из машины сумку, – Васькой зовут.
Васька медленно, но решительно, плавающей походкой приблизился к Лантарову и понюхал предложенную ему руку. Затем он подумал и приветливо сказал: «Мяу!»
– Привет, – ответил ему ошеломленный пришелец.
2
Они собрались обедать, для чего переместились в комнату поменьше, где посредине стоял добротный деревянный стол и четыре табурета. Двери в другую комнату не было, да, впрочем, не было и стены – она располагалась по другую сторону печи, которая просто визуально отделяла одну комнату от другой. Возле окна взгляд Лантарова обнаружил электрическую плитку и электрокипятильник, но в другом углу на стенах красовалось несколько полок с книгами. Между ними Шура умудрился втиснуть еще два плаката – точь-в-точь, как предыдущие, только другие лица и другие слова. Между тем Шура грел кастрюлю не на электроплитке, а на хорошо разогретой печи.
– Шура, ты везде читаешь?
– Не-ет, просто места не хватает. – Хозяин дома удовлетворенно, с хитрецой, ухмыльнулся. – А хорошие и нужные книги стоит держать под рукой.
«Так, сейчас заведется по поводу книг – хлебом не корми, дай поболтать о книгах», – с сарказмом подумал Лантаров и решил перевести разговор.
– Слушай, Шура, где мы находимся? Куда ты меня привез?
Шура прищурился, на лице его отразилось привычное выражение – смесь невозмутимости с легким налетом иронии.
– Не так далеко, как ты думаешь. Едва ли сотня километров от столицы. А рядом в полутора километрах от нас вполне приличный населенный пункт – поселок Кодра. Хотя, по большому счету, мы в Кодре и обитаем. Но цивилизация там, дальше. А что, страшно?
– Да нет, не страшно. Просто такое ощущение, что мы где-то на отшибе всего мира, недалеко от… преисподней.
Шура при этих словах хмыкнул, но выражения лица не изменил.
– Ну, только тогда не от преисподней, а от рая. Вообще, я думаю, это и есть форпост земного рая.
– Может быть, конечно. – Лантаров согласился для виду. – Только тишина тут давит неимоверно – я никогда не слышал такой тишины, ну, чтобы абсолютная. И никогда не думал, что можно слышать тишину.
– Тишина – это здорово! Ее можно не только слышать, но и слушать. Тут – сказка!
«Какая, на хрен, сказка?! Уродливая быль!» – Лантаров поджал губы.
– Она мне уши продавливает, эта тишина. И я чувствую себя ничтожеством. – Парень неподдельно скривился, показывая, как эта самая тишина его гнетет. А Шура легко вскинул брови.
– Не-ет. Она исцеляет. Только ты преувеличиваешь – с непривычки. Кстати, тут не такая уж глушь, как кажется на первый взгляд. Недалеко железка имеется, и если что-то там движется, слышно отменно. Чуть дальше есть турбаза, но сюда, как правило, отдыхающие не добираются. Но если фейерверк какой или слишком активное ночное гуляние, то тоже бывает слышно. А так, точно ты приметил – тихо тут, никто не тревожит.
– Первый раз слышу, чтобы тишину вместо таблеток использовали. Обычно – вместо пыток.
Шура улыбнулся и поставил перед Лантаровым тарелку с горячим грибным супом. Спокойно налил себе и поставил на стол.
– Тебе не больно сидеть? – спросил он вместо ответа на реплику. – Может, надо все-таки несколько дней провести лежа?
Лантаров расположился на сложенном в несколько раз ватном одеяле. Кости его болели непрерывной ноющей болью, он чувствовал общую слабость и приступы тошноты, но счел необходимым терпеть – состояние калеки и инвалида угнетало его еще больше. Ступать или даже нагружать ноги он не мог из-за бессилия и страха. Но это было и незачем – Шура перенес его от кровати до стола.
– Терпимо, – отозвался он и стал пробовать суп, – ух, горячий! О, суп точно райский! Неужели можно научиться готовить такое?
В ответ он улыбнулся краем рта, что означало: «Я прекрасно знаю, что мой наваристый суп из белых грибов – это не то дерьмо, которое подавали тебе в больнице».
– Ничего особенного. Пища должна давать нам энергию, но не должна отвлекать.
Они некоторое время ели молча, дуя на содержимое глубоких деревянных ложек. Вдруг Шура остановился и стал говорить, как всегда, ровным и глубоким голосом.
– Тишина, Кирюша, нам нужна, чтобы мы обрели спокойствие ума и научились свободно думать. А правильное течение мыслей и энергии неминуемо приведут нас к пониманию мироздания, выстраиванию гармоничных отношений с миром.
– И тут находится отправная точка, как ты говоришь, исцеления… – задумчиво проговорил Лантаров, оглядывая пространство с некоторым сарказмом.
– Я бы сказал, отправная точка здоровья. Когда ты говоришь «исцеления», неминуемо подразумеваешь, что существует недуг. И концентрируешь внимание на самом недуге, тогда как стоит сосредоточиться на здоровье.
– Это часть твоей системы, которую ты хочешь на мне отточить?
Лантаров не старался задевать Шуру, но странным образом почти независимо от его желания в речах пробивались язвительные нотки.
«Может, – думал он с отчего-то возвратившимся отчаянием, – эта плюгавая хижина и ее непонятный хозяин попросту навевают на меня невыносимую тоску?»
Но хозяин не реагировал на его уколы, он словно пребывал в каком-то невидимом глазу коконе, сквозь который не пробивались никакие вредные для него слова или эмоции.
– Пожалуй, это можно назвать системой. Но оттачивать ее можешь только ты сам. Если захочешь. Потому что все, что человек может сделать ради своей реализации, ради своего здоровья, спасения или исцеления, он должен сделать сам. Это – закон самого пребывания в этом мире всех живых существ.
– Странно ты говоришь, – с укоризной заметил Лантаров, искоса поглядывая на человека, с которым надо будет под одной крышей прожить месяц, а может, и гораздо больше, – странно и непонятно. Для меня такая тишина – это как будто тебя в гроб живого заколотили, пока ты спал, а тут вдруг проснулся…
