– И что она дает?
– Это техника особой медитации, которая гармонизирует энергетические потоки в теле и развивает способности к концентрации энергии. Для меня это особенно важно, когда необходимо сосредоточить энергию на кончиках пальцев.
Алексей Сергеевич вспомнил, какими горячими, горящими бывают ее руки. Но возникла и другая, подспудная мысль: вот она так сосредоточенно движется в избранном направлении – нет ли тут опасности удаления от него? Эта мысль возникла коротким разрядом и тут же исчезла, когда он внимательно посмотрел ей в глаза. Она ответила мужу широко распахнутым, немигающим взглядом, и мужчина с радостным изумлением отметил необычайную открытость и доброту ее миловидного лица. Оно было неправдоподобно умиротворенным и преисполненным спокойного, осознаваемого счастья. Контраст был удивителен, ибо весь день ему приходилось иметь дело с хитрыми, лукавыми, заговорщицкими или просто недовольными лицами. Потому сам вид Алиного лица действовал успокаивающе, умилял его, как вид ребенка, уверенного, что он все делает первоклассно.
– Но так ты рискуешь стать сверхчеловеком, – попробовал он пошутить.
Аля слегка улыбнулась.
– А я могу научиться этому?
– Конечно. Растворять мысли в мягком пламени свечи – не самое трудное на свете дело. Все, что может один человек, способен освоить и другой. Гораздо важнее знать, зачем это тебе. Ведь, в конечном счете, все дело в желании и расставленных жизненных приоритетах.
Артеменко уловил намек.
– Мои приоритеты тебя смущают?
– Вовсе нет, милый. Но они… смущают тебя. В сущности, то, чем ты занимаешься, – борьба России против Украины, – это частный случай, мелочь в сравнении с вечностью, с жизнью Вселенной. Ваша борьба создана искусственно, чтобы придать ценность территории и, соответственно, влиянию на территориальное пространство. А заодно и создать иллюзию успеха, увести от реальной ценности – личности индивидуума. Но ты очень увлечен, ты отдаешься этому полностью, и это отнимает у тебя силы, предназначенные природой для… других серьезных вещей. Для развития сознания, например. И потому тебе тяжело – человек не может одновременно следовать мудрости и преуспевать в мирской жизни. В какой-то степени ты перерос прошлое, но не можешь от него освободиться, и потому оно цепко держит тебя в настоящем.
Артеменко в невольном порыве еще сильнее сжал ногами ее ноги под одеялом. От них исходил жар, так же, как и от рук. Опять возникла мгновенная мысль о том, что она неотвратимо отдаляется. «Где она только всего этого набралась, – думал он, все же чувствуя где-то в смутных глубинах сокровищницы мыслей ее правоту, – и надо ли это мне?»
– Мне так больно, – тихо проговорила она, – а тебе, может быть, неприятно?
– Не в этом дело. – Он расслабил свои ноги и попробовал защищаться. – Это ведь моя работа… И чаще она мне нравится, только изредка вызывает неприязнь и тошноту… И потом, а как же, по-твоему, те многие выдающиеся люди, которые жили как бы в двух измерениях, достигли и высокого уровня развития, и благосостояния?
– Если ты имеешь в виду деньги, то ни миллионы, ни миллиарды не являются достижением личности. И уж тем более не имеют никакого отношения к развитию сознания. Вообще, когда мне говорят о предприятиях с миллиардными оборотами, меня не покидает мысль о вопиющем обезличивании. И в эту зону попадают все участники, включая владельца – ведь они посвящают жизнь искусственно запущенному водовороту. Дьявольскому водовороту…
– А как же творцы?
– Творцы тоже бывают разными. Знаешь, эта последняя поездка в Индию мне на многое открыла глаза. И в том числе на этот твой вопрос. Я сейчас совершенно уверена, что мудрец может находиться только в одном измерении – своем, где развитие сознания остается первым и главным вопросом. Как только человек, достигший озарения, пытается одновременно быть и мудрецом, и вкусить сладость мирских наслаждений, он неминуемо сталкивается с информационным сбоем. Возьми хоть Брюса Ли, не дожившего до возраста Христа. Ему открылись сверхспособности, он же желал быть и киногероем, кумиром, и создавать новые стандарты в философии. Но так не бывает. Или твой любимый Сенека Младший. Думаешь, он умер потому, что Нерон такой плохой был? Нет, его смерть – результат информационного сбоя, ошибки в программе, потому что власть для него была смертельным ядом, а он его добровольно принял. Даже Николай Рерих и великий Эрих Фромм грешили этим. Первый – заигрывая с советской властью, второй – когда принимал участие в выборной кампании. Я привожу примеры, понятные тебе. Чтобы ты осознал, что зашел довольно далеко…
– Допустим. Но как же те, кто дошел до верха? Как тебе наш Путин? – Алексей Сергеевич был задет, но хотел разобраться.
– Лично мне? – спросила Аля и, подумав, сама дала ответ: – Лично мне Путин нравится. Здоровый, импозантный, умный мужчина русского типа, не алкоголик, не слюнтяй. Ну где-то холодный и надутый, где-то переигрывает или недоигрывает. Но это ведь ерунда. Ты и сам отлично знаешь, что большинство обывателей воспринимает не то, что он говорит, а то, как он говорит. И тут он со своей ролью справляется. А то, что он развернул войну против украинцев? Ну так мало ли с кем он борется? Люди типа меня, взирающие на власть издалека, пребывают в убежденности, что это он делает для нашего же блага, по необходимости.
– Допустим, – не унимался Артеменко, – а как насчет духовного развития?
– Тут полный ноль, – спокойно ответила Аля. – О каком духовном развитии может идти речь у мирского лидера или, скажем, политика? Но они сами выбрали свою миссию. Они добровольно ограничили свое сознание рамками. Они так живут и умирают в неведении… Но ты ведь – другое дело. Ты же не собираешься двигаться во власть. И ты мой муж.
Последние слова она произнесла примирительно, с несомненной любовью и нежностью.
– А как же твой индийский учитель? – неожиданно для себя спросил Артеменко полушутя-полусерьезно, сам удивляясь, как этот язвительный вопрос вырвался из его уст.
– Уж не ревнуешь ли ты? – Женщина посмотрела испытующе, но непроницаемое лицо партнера скрывало от нее его истинные переживания. – Учитель приобщает к стоящим вещам. Например, к тому, что потенциально любой человек является носителем идеи. Что идей бесчисленное множество, и только мы сами сдерживаем себя в их принятии и реализации. Или к тому, что сознание – единственное, что мы можем унести с собой вместе со смертью.
– Ты в это на самом деле веришь? – спросил Артеменко, но про себя подумал, что его жена забралась уже в такие дебри, где обычному человеку становится страшно.
– Верю! Проповедники в Индии уверяют, что сознание может развиваться и после того, как угаснут тело и ум. Это крупная зацепка, которая многое объясняет и на многое воодушевляет.
Выплескивая из себя эти странные догмы, Аля походила на обласканное дитя, живое, невозмутимое и непосредственное. Мужчине захотелось обнять ее, но не за сказанные слова, а скорее вопреки, инстинктивно стараясь удержать таким образом.
