Радикализм Владимира Ульянова также находил проявление уже в ранней юности – именно тогда он выработал жесткость своих позиций, сыгравшую невероятную роль в будущем. Именно тогда он осуществил четкое разделение окружающего мира на своих и врагов – отличительная черта непримиримых и безнадежных параноиков. Не менее показательным явилось и его исключение из Казанского университета – подтверждение неспособности в юные годы избавиться от навязчивого импульсивно-остервенелого желания действовать стремительно, энергично и немедленно. Его не менее фанатичное стремление в кратчайшие сроки овладеть колоссальными знаниями и жить по четко установленным самим собой законам, наряду с резким отбрасыванием, неприятием всего, что он определял как второстепенное, еще более четко показывает фатальное движение к цели, свойственное лишь фанатикам с гипертрофированной волей, способным подавлять не только чувства, но даже инстинкты. Это подтверждает и тот факт, что в юности Владимир был если не равнодушен к противоположному полу, то, во всяком случае, не тратил время на общение с девушками. Все было подчинено железной, нечеловеческой воле. Воля царствовала над всем в жизни Ленина и только воля двигала всеми его поступками. Отклониться даже на полградуса от мысленно разработанного курса он не позволял себе, хотя во время стремительного самообразования и поглощения наук четко сформированной жизненной стратегии как таковой еще не существовало.
Действительно, лишь смерть брата и подсознательное, почти соревновательное желание добиться на поприще борьбы за власть больших, чем он, успехов, создали зародыш идеи, ее же определенные формы Владимир разработал гораздо позднее, уже после исключения из университета за революционную деятельность, которую в то время он поддерживал, скорее еще неосознанно и эмоционально. Это подтверждает, прежде всего, отсутствие четких планов действий во время учебы в университете, что, вообще, не свойственно Ульянову-исполнителю какой-либо роли.
Большинство объективных исследователей уверены, что наиболее важным периодом для формирования жизненной идеи и, следовательно, определения всего дальнейшего пути Владимира Ульянова было время от исключения из университета до прибытия в возрасте двадцати одного года в Петербург для сдачи экстерном экзаменов в Петербургском университете. Сам факт более чем успешной сдачи экзаменов и допуск к работе адвоката свидетельствуют не только о признании исключительного интеллекта молодого человека, но и о безоговорочном и блистательном успехе его напористого и цепкого ума, сражавшегося самостоятельно. Более того, это еще раз доказывает тяжелым трудом развитую им самим способность самостоятельно синтезировать любые глыбы человеческих знаний без помощи каких-либо учителей, а с ним и верховенство самодисциплины Ульянова над всеми сферами жизни.
Что же касается идеи, то работы Чернышевского, Маркса, Плеханова, помноженные на стремительный поиск собственного исключительного пути, не заставили долго ждать – наполовину сформированная в семье и закрепленная смертью старшего брата идея безудержно прогрессировала. По сути, Владимир уже знал, что он будет делать, он лишь выкристаллизовывал стратегию и тактику жизненного пути. Год, проведенный в русской глубинке наедине с книгами и собственными бушующими страстями, определил дальнейшую жизнь Ульянова – он уже мысленно медленно перевоплощался в Ленина, того Ленина, от появления которого содрогнулась планета.
Людвиг ван Бетховен
«Искусство! Только оно одно и удержало меня. Мне казалось немыслимым покинуть этот мир прежде, чем я выполню того, к чему чувствовал себя призванным».
Бетховен, в Гейлигенштадском завещании
(16 декабря 1770 года – 26 марта 1827 года)
Жизнь Бетховена с точки зрения исследования причинно-следственных связей успеха является уникальным примером верховенства упорства и желания победить. Феноменальная воля этого человека позволила убедительно доказать, что возможности человеческого духа не имеют четких границ, а перешагнуть рубеж, за которым начинается гений, дано гораздо большему количеству обитателей планеты, чем принято считать в современном обществе.
Из всех известных имен, которые человечеству подарила музыка, имя Бетховена, пожалуй, вызывает наиболее сильные эмоции. Он прошел через самые жестокие страдания, на его долю пришлось гораздо больше горя, чем способен вынести один человек, его жизнь была окутана непроницаемой пеленой тоски. Может быть, поэтому его музыка, наполненная бесконечными личными переживаниями, оказалась такой проникновенной?!
В начале своего сложного жизненного пути этот отчаянный человек практически не имел шансов стать знаменитым музыкантом. Но он сумел вырасти до великого композитора, подарившего миру незабываемые творения. Позже Бетховена ждало еще одно испытание: находясь в зените славы, он потерял слух. Но он продолжал бороться до последнего и вопреки неизлечимой болезни вписал свое имя в летопись успеха – не только как великий музыкант, но и как стоик, поразительные способности которого черпать силы внутри себя вызывают уважение и изумление потомков. Скорее всего, в течение своей жизни Бетховен так и не испытал ощущения счастья. Может быть, за исключением тех коротких моментов, когда видел одухотворенные лица людей, услышавших его музыку. Мрачный и угрюмый отшельник, он взошел на пьедестал успеха и, безусловно, точно знал это. Все, что он получил взамен от судьбы за свой обескураживающий содержанием и глубиной труд, было умиротворение…
Родившись в семье придворного не слишком одаренного музыканта-пьяницы, возжелавшего (больше ради легких денег, чем вследствие высоких порывов души) сотворить из своего старшего сына «второго Моцарта», Людвиг ван Бетховен уже в раннем детстве испытал всю тяжесть жестокого обхождения и изнурительной муштры.
Именно из детства, которое оказалось просто периодом стремительного взросления, будущий гений вынес непримиримость к любым посягательствам на его свободу, именно тогда была рождена его надрывная и очень тонкая чувствительность, выносившая переживания о независимости и гордости, которые легли потом навечно на нотные тетради. Биографы музыканта указывают на то, что в детстве у Людвига практически не было друзей среди детей – он «жил и трудился, как взрослый», заплатив за успех в музыке всеми детскими радостями.
Но среди этого почти безумного, невыносимого своим чудовищным «взрослым» распорядком раннего периода жизни, часто наполненного обидами и переживаниями, было и несколько важных, едва уловимых моментов, резко повлиявших на всю дальнейшую жизнь музыканта.
Жестокий и непримиримый конфликт с отцом, тем не менее, сыграл очень заметную роль в становлении Бетховена. Растущая с годами взаимная неприязнь не только способствовала быстрому взрослению мальчика, но и предопределила его раннюю самостоятельность в принятии большинства судьбоносных решений. Несмотря на конфликт и осознанное отвержение сыном роли отца, насквозь пропитый и погрязший в долгах родитель, а позже и первый сравнительно серьезный музыкант-учитель Пфейфер, встретившийся Людвигу на жизненном пути, просто внушили мальчику, что он может и должен прославиться, потому что рожден гением в музыке. Этот мотив звучал повсеместно и настолько отчетливо, что о семилетнем Людвиге уже вполне серьезно говорили во всем небольшом Бонне. В таких условиях и самому мальчику было сложно не поверить утверждениям о своем большом будущем. Наконец, убеждение Людвига добиться успеха на музыкальном поприще подкрепил еще один его учитель и весьма знаменитый в Германии музыкант – Христиан Нефе. Будучи безусловным авторитетом в небольшом городке, последний не только развил в мальчике непреодолимую мотивацию высокого творчества, но и убедил, что лишь непревзойденный талант и умения могут защитить от посягательств сильных мира сего. В большой музыке таится не только великая радость творчества, в ней одновременно можно найти щит от язвительных стрел глупцов и негодяев – вот что усвоил Людвиг ван Бетховен, едва осознанно вступив в мир.
