После появления на свет первого сборника рассказов Лондон немедленно принялся за первый роман. Начинающего писателя не смутил провал первой пробы – вместо траты времени на горькие думы он, резко переключившись, одним духом создал одно из своих самых значительных произведений – повесть «Зов предков». Когда-то доведенный до исступления голодом, Джек Лондон развил в себе на редкость цепкую хватку, стойкость и трудолюбие; чутье же писателя было не чем иным, как длительным и детальным анализом происходящего. Плоды, долго томящиеся внутри джековского сумбурного, но необычайно богатого внутреннего мира, посыпались, как из чудесного рога изобилия…
За короткий период он начал заваливать американский рынок совершенно новой, невиданной ранее продукцией – завораживающей литературой, от которой веяло силой и жизнью. Джек решительно завоевывал аудиторию. Начав осаду писательских высот в двадцать два года, в двадцать четыре он опубликовал уже первый сборник рассказов, а в период с двадцати семи до тридцати лет создал три своих самых весомых произведения («Зов предков», «Морской волк» и «Мартин Иден»), пополнивших полки не только американской, но и мировой классической литературы.
Но просто писать для Джека Лондона было слишком мало: он научился использовать любой мало-мальски подходящий случай, чтобы активно распространять по миру не только свои идеи, но и свое имя. Узнав об Англо-бурской войне, в то время еще начинающий писатель, ни секунды не сомневаясь, бросился в пекло событий, а уведомленный в Лондоне о завершении военных действий, уникально использовал неудачную ситуацию: вместо отдыха в уютном кругу пишущей братии он «спустился на дно» к лондонским бродягам, после чего в виде «Людей бездны» появился самый откровенный и агрессивный на то время вызов сильным мира сего, а имя Джека Лондона оказалось навсегда окутанным подчеркнуто скандальным и неповторимо рискованным колоритом. Через несколько лет Джек нашел для себя новое, не менее опасное приключение – Русско-японскую войну. А еще несколько лет спустя он организовал собственное кругосветное путешествие на паруснике «Снарк», да так рьяно и с сопровождением таких скандалов, что практически о каждом действии писателя сообщали газеты. Поистине, он ничего не мог делать тихо и спокойно.
Еще одним преимуществом Джека была ежедневная тысяча слов – чистый продукт его неистовой воли. Джек никогда не ждал вдохновения и силой усаживал себя за работу – яркое подтверждение того, что и великие вещи покоряются простой самодисциплине и являются произведением внутреннего духа, а не неожиданного озарения, ниспосланного свыше. Джек просто очень интенсивно работал, не жалея здоровья и не считаясь с колебаниями, происходящими на поверхности: катаклизмами, войнами, революциями… Даже достигнув пика писательской славы, он редко позволял себе просыпаться после шести утра, а проснувшись, тотчас принимался за работу, которую не оставлял до полудня. Только тяжелая болезнь, как это произошло, к примеру, во время кругосветного путешествия на «Снарке», могла выбить его из привычного графика, построенного исключительно волей.
Конечно, отнюдь не все творческие выстрелы попали в десятку. Среди множества стрел, выпущенных Джеком, были и такие, что прошли мимо цели, а многие серьезные начинания даже окончились откровенными фиаско. Главный корень джековских проблем таился в его неимоверной эксцентричности, которую лихо использовали окружающие в пользу своих корыстных интересов. Будучи стопроцентным безнадежным холериком, и притом совершенно беспомощным в быту, все свои решения Джек принимал тотчас, практически не раздумывая ни секунды. Он чудовищно легко поддавался эмоциональным навеиваниям со стороны и потому легко становился простой и бесхитростной добычей для многих деляг. Он сам загонял себя в угол, делая безрассудные покупки и тратя гораздо больше денег, нежели зарабатывал. Так, Джек потратил тройную цену за постройку своего парусника «Снарк» только из-за нечистоплотности людей, которым он доверил дело. Позже он выложил неимоверно огромные суммы за множество навязанных и ненужных ему земель с виноградниками, отвратительно увяз в сельском хозяйстве, сооружая дорогие помещения для еще более дорогостоящих животных. И ссужал, ссужал, ссужал доллары окружающим, давая без разбора деньги всем, кто причислял себя к его друзьям или даже просто к нуждающимся. Из зависти кто-то из окружения Джека поджег его Дом Волка, одним махом напрочь уничтожив его мечту и баснословные денежные вложения. Его обманывали на каждом шагу, а он поражал всех тем, что прощал и… продолжал отдавать деньги. В результате необходимость работать все больше и больше начала превращать любимое дело в скорую поденщину и откладывать тяжелый отпечаток усталости и загнанности в душе.
Но хотя его достаточно часто использовали, Джек умел заботливо относиться к собственному имиджу. Внутреннее чутье подсказывало, что ему необходимо иметь привлекательную товарную оболочку – ведь от того, что скажут газеты относительно тех или иных его поступков в какой-то мере зависит и спрос на написанные им новые вещи. Даже к тому времени, когда он стал профессиональным, известным в стране писателем и осознал, что любой сделанный им шаг моментально попадет на страницы газет, Джек слишком мало просчитывал, каким именно окажется результат от столкновения этого шага с кисейным восприятием публики. И если принятые им суматошные решения в подкорке мозга все же соизмерялись с тем внешним эффектом, который они могли вызвать, Джек Лондон наверняка знал лишь одно: он должен быть оригинальным, ни на кого не похожим и таким же правдоподобно сильным, как и все его героические образы. К счастью, ему мало приходилось играть, чтобы соответствовать эффектному образу – появление искреннего, великодушного, волевого и способного отчаянно играть с жизнью Джека и так оказалось в диковинку для неподготовленного заскорузлого общества, вековые традиции которого почти не заботили смутьяна из Окленда. Даже слишком поспешная повторная женитьба Джека тотчас после получения развода с первой женой, несмотря на бесспорный вред крайне непродуманной акции для его репутации, привела к увеличению количества читателей его книг.
Некоторые шаги Джек Лондон все-таки сделал очень продуманно. Так, например, было с социализмом, которым он пропитался до мозга костей и который практически стал частью его имиджа. Со временем Джек научился его умело эксплуатировать. Причем даже став частью капиталистической системы, он усердно ратовал за социализм во время публичных выступлений. Это было новое и скандальное, а потому действовало безотказно. С бесстрашной откровенностью он вызывал немыслимые волнения государственных масштабов, зажигался во время речей таким искренним пламенем революционного задора, что не раздумывая обвинял богатую часть американской аудитории во всех грехах… А в результате – спрос на его книги резко подскакивал вверх, свидетельствуя, что он на правильном пути, а сопровождающие писателя скандалы – лучше самой дорогой рекламной кампании. Джек с первого и до последнего дня оставался неисправимым максималистом.
Корни его публичной деятельности, многочисленных выступлений, которые не приносили ни гроша, но от которых Джек Лондон не отказывался даже в периоды самой жуткой нищеты, лишь отчасти уходят в глубины его демонстративного темперамента. Да, он готов был трепетно и неподдельно играть на публике, как непревзойденный актер гигантского театра, сценой которого становился весь мир, но он научился и извлекать пользу из публичности.
