Но, судя по документам все той же сыскной полиции, Сабан, несмотря на столь возвышенное увлечение, отличался особой жестокостью при налетах.
Последний раз он загремел на десять лет каторжных работ в 1915 году. Так что, если бы не Февральская революция, звенел бы он кандалами до двадцать пятого года. Но бывший присяжный поверенный, то бишь адвокат, Александр Федорович Керенский, став министром-председателем, объявил всеобщую амнистию.
Удивительное дело. Человек, полжизни проведший в уголовных процессах, не понаслышке знавший, кто такой русский уркаган, милует своим распоряжением «заблудших детей новой России».
Вот уж воистину был прав член Временного правительства известный террорист и писатель Борис Савинков, изрекший в те месяцы русской свободы: «Морали нет, есть только красота».
По случаю того что все карательные учреждения старого режима были объявлены явлением аморальным, их ликвидировали. Более того, возмущенные толпы революционного народа громили почему-то в Гнездниковском переулке в Москве и на Офицерской в Петрограде помещения сыскной полиции и уничтожали архивы.
По словам начальника московского сыска Карла Маршалка, толпа громил полностью состояла из уголовников. Демократическая Россия окунулась в уголовный мрак.
У меня нет данных о количестве преступлений в период демократического пира, их просто некому было учитывать, но, судя по тому, что в подъездах доходных домов сидела охрана из жильцов, вооруженная охотничьими ружьями, криминальная обстановка в России была очень серьезной.
Когда я читаю документы о преступности в первой российской демократической республике, то в который раз удивляюсь, как это все экстраполируется на наши дни – период второго русского демократического государства.
Но вернемся в Россию тех славных лет. Николай Сафонов, он же Сабан, стал одним из тех, кого новая власть выпустила на свободу.
По мнению Керенского, все обретшие волю жиганы немедленно вольются в ряды армии для защиты революции от немецкого империализма.
Но никто из российских домушников, конокрадов, карманников, фармазонщиков и налетчиков не явился на призывной пункт, да и какой дурак пойдет кормить вшей в окопы, когда новая власть создала все условия для разбойной жизни.
На Хитровке, в знаменитом трактире «Каторга», даже состоялся митинг, на котором московское ворье полностью поддержало правительство демократической России.
Но вот наступил день, когда на съезде Советов в Смольном Владимир Ульянов (Ленин) всенародно провозгласил: «Социалистическая революция, о необходимости которой так часто говорили большевики, свершилась».
Новая власть начала постепенно восстанавливать карательный аппарат. Он был еще слабым, малопрофессиональным, но уже начал противостоять преступности.
Несмотря на разруху и Гражданскую войну, Москва, ставшая столицей РСФСР, продолжала жить. Электричество подавалось с перебоями, продукты распределяли по карточкам, но работали кабаки, в которых за хорошие деньги можно было достать что угодно, процветали подпольные катраны и дома терпимости.
Сабан сколотил банду из тридцати четырех фартовых ребятишек. Разбил ее на две группы, одной руководил Сашка Андреев по кличке Зюзюка, второй – Колька Павлов – Козуля. Дисциплина в банде была строго военной, за любую попытку неповиновения Сабан лично расстреливал подельников.
По оперативным данным угрозыска и МЧК, в банде был советник из бывших офицеров, именно он разрабатывал тактику налетов. Бандиты были разделены на ударные группы: разведки, захвата, прикрытия и отхода. Каждая из них строго и четко выполняла возложенные на нее функции.
Несколько дней разведчики Сабана изучали все подходы к кассе фабрики «Богатырь». Выяснив, что настоящей охраны там нет, группа захвата ворвалась в помещение кассы и забрала шестьсот шестьдесят тысяч рублей, быстро покинула место преступления и на авто группы отхода скрылась.
Через несколько дней на Страстной площади было совершено нападение на артельщика Александровской железной дороги, у него отняли мешок с деньгами.
На этот раз Сабан был в группе прикрытия. Увидев милиционеров, спешивших на помощь артельщику, он, не раздумывая, бросил гранату. Погибли не только стражи порядка, но и случайные прохожие.
Когда читаешь материалы по банде Сабана, то поражаешься сухому языку оперативных сводок: в нескольких строчках сконцентрированы жестокость, человеческое горе, жизнь и смерть.
«…3. Вооруженное ограбление особняка Иванова на сумму 200 тысяч рублей. В момент налета Павлов по кличке Козуля изнасиловал дочь хозяина особняка…
…13. Вооруженное ограбление и зверское убийство семьи фабриканта Иванова на Дмитровском шоссе. Между руководителями шайки Сабаном и Зюзюкой произошла ссора, результатом которой явилось решение убить всех потерпевших, что и было приведено в исполнение.
Бандиты похитили бриллианты, золотые вещи и ценности на сумму 1 миллион рублей».
Подобных эпизодов в отчете уголовной секции МЧК было около двадцати.
Награбленное увозили на дачу в Сокольники, где и «дуванили» среди членов банды.
Милиция была еще слишком слабой, формировалась из рабочих московских заводов, людей безусловно честных, но, к сожалению, плохо знающих военное дело. А на улицах Москвы постоянно возникали настоящие бои с налетчиками.
В милицию рабочие шли охотно, так как обеспечивались постоянным продовольственным пайком, а с ноября 1918 года – и форменным обмундированием. За светлосерые шинели с красными петлицами блатные прозвали их «снегирями».
Но малочисленная, слабо вооруженная и плохо обученная милиция не представляла для московских налетчиков особой опасности.
Однажды разведка донесла Сабану, что его разыскивает 27-е отделение милиции.
Николай Сафонов был воровским «иваном», он должен был постоянно поддерживать свой авторитет.
Он сам явился в 27-е отделение милиции, открыл шквальный огонь из двух маузеров, угрожая гранатой «мильс» разоружил и разогнал отделение.
Об этом «подвиге» с придыханием рассказывали на воровских малинах. Сабан на долгие годы стал героем блатного эпоса.
Как ни странно, подвел Сабана его кореш по каторге, налетчик Кошельков по кличке Янька.
У новой власти не доходили руки до уголовников. Весь карательный аппарат был сориентирован на борьбу с контр революционными заговорщиками и бывшими союзниками – эсерами и анархистами. Но произошло неожиданное событие, которое заставило большевиков вплотную заняться уголовной преступностью.
Цитирую по отчету уголовной секции МЧК:
«В январе 1919 года на Сокольническом шоссе близ Краснохолмского моста Кошельковым и его сподвижниками Зайцевым по кличке Васька Шофер, Волковым по кличке Конек, Кирилловым по кличке Ленька Сапожник был остановлен автомобиль, в котором ехал Председатель Совета народных комиссаров Владимир Ильич Ленин. Бандиты под угрозой оружия отобрали у Ленина автомобиль, револьвер системы средний «браунинг», документы и скрылись.
