«В настоящее время Нестор Олкимос на территории Греции не проживает».
Нестор Олкимос испарился всего лишь за пару дней до приезда следственной группы (и это не могло быть случайностью). Предполагалось взять Нестора с поличным в тот самый момент, когда на его яхту будет сгружаться оставшаяся часть украденной коллекции. Полиции оставалось только подъехать на катерах и арестовать преступников.
Не случилось…
Оставалось надеяться, что розыск будет продолжен по линии ФСБ, но уже через три дня у Хабакова со Старцевым состоялся неприятный телефонный разговор:
– Послушай, Арсений, – проговорил подполковник хмурым голосом, – дело Феоктистова решено пока отложить.
– Вот как… Неожиданно. Ведь его можно было бы дожать!
– Я сам не меньше тебя расстроен. Но на сегодня дела обстоят именно таким образом.
– Трудно поверить, чтобы на ФСБ мог кто-то надавить. Может, тут дело в чем-то другом? Поделитесь, успокойте меня.
– Могу сказать тебе так: Нестор Олкимос исчез, а вместе с ним пропали и все нити, что могли бы привести следствие к исчезнувшей коллекции.
– Но ведь Олкимос не единственный, с кем можно работать. Нам бы только выехать на территорию Греции, а там…
– Послушай, Арсений, – сухо прервал его Старцев, – я вообще не должен был тебе ничего говорить, но решил ввести в курс дела только потому, что мы вместе работали над ним. А официальное уведомление ваше управление получит завтра. Если будут какие-то изменения, дам знать! – И в трубке послышались короткие гудки.
По масштабу похищенного это было крупнейшее расследование, в котором Арсений Хабаков принимал участие. По-своему, дело было уникальным, как неординарен был и человек, собравший столь впечатляющую коллекцию.
Потап Феоктистов был человеком удивительной судьбы. Выйдя на свободу после солидного тюремного срока, он сумел в кратчайшие сроки сделаться влиятельнейшим коллекционером. Собиратели – народ консервативный, во многом недоверчивый, принимают в свою среду далеко не всякого. На биографию тут не смотрят, да и протекция не поможет, важен сам человек, его сущность. В нем должны увидеть личность, преданную делу.
Феоктистов был из тех людей, что живут по максимуму, не размениваясь на мелочах. Если уж попадают в тюрьму, так за тяжкие преступления, если собирают картины, так непременно уровня Рубенса и Тициана, иконы – Андрея Рублева и Даниила Черного, а если говорить о ювелирных изделиях, так лишь только те, что некогда украшали венценосных особ.
Ориентировочная стоимость коллекции Потапа Викторовича составляла около ста миллионов долларов. Причем это была не окончательная цена, в действительности она стоила значительно больше. Так что Феоктистов был интересен не только коллекционерам, спешащим завести с ним дружбу, но и уголовным элементам, пристально наблюдающим за этим сообществом.
Оставалось последнее: собрать все материалы на Нестора Олкимоса, бывшего гражданина Грузии Николая Геладзе, и отправить их в Лион, в штаб-квартиру Интерпола. А уж они пускай объявят его в международный розыск.
Нестор Олкимос подошел к зеркалу и некоторое время рассматривал свое смугловатое, заросшее черной бородой лицо, пытаясь отыскать в нем какие-то перемены. Но нет, переживания последних недель на нем совсем не отразились, разве что на лбу углубилась продольная морщина, сделавшая его чуток постарше. Но к этим переменам нужно относиться философски, они могут случиться от чего угодно, а так все по-прежнему. А то, что на самом деле творится в его душе, других не должно касаться.
Ему нравилось свое лицо: молодое, крепкое, с правильными чертами. Особым предметом гордости была его борода, придававшая ему академический вид, за которой он тщательно ухаживал. В таком обличии он походил на потомственного аристократа, хотя единственным интеллигентом в их семье считалась его бабка, тридцать лет проработавшая нянечкой в городской больнице.
Все мужчины в его роду имели точно такую же представительную внешность, славились благородными манерами и обворожительными речами. Никто из них никогда не работал. Единственное, что они умели делать, так это прекрасно орудовать отмычками, а еще заниматься контрабандой. Можно сказать, что контрабанда – это их фамильное ремесло. А как могло быть иначе, если несколько поколений Геладзе проживали подле самой границы! Но никто из его рода не сумел достичь тех высот, до которых удалось дотянуться ему. И чем выше поднимался Николай Геладзе, тем больше у него становилось завистников и недоброжелателей.
К неприятелям следовало относиться с долей иронии – ведь большое дерево видно издалека, что поделаешь, если он столь заметен.
В этот раз ситуация складывалась иначе: теперь его фотография имелась едва ли не в каждом полицейском участке Греции, а ориентировки на него были отправлены во все европейские страны. Наверняка все агенты сбились с ног, разыскивая его. Но никому из них было невдомек, что из Греции он никуда не уезжал, просто перебрался на красивый курортный остров Лесбос, где проживал на небольшой вилле, окна которой выходили на море.
Правда, прогуливаясь по берегу, он пару раз ловил на себе заинтересованные взгляды прохожих (и не только женщин). Среди них вполне мог быть полицейский, всматривающийся в знакомое лицо, тому достаточно порыться в ориентировке, чтобы установить имя подозрительного встречного.
Взяв ножницы, Олкимос примерился к курчавой ухоженной бородке и принялся аккуратно ее подравнивать. В мусорную корзину полетели скрученные ошметки. Затем, намылив подбородок, он побрил его до сверкающей белизны, подумав, сбрил и усы. Пожалуй, так будет вернее.
Теперь из зеркала на него смотрело помолодевшее лицо, от которого он успел отвыкнуть. Так тоже ничего. На правой щеке проступил старый кривой шрам, незаметный под волосами, полученный в молодости в одной из драк. Впрочем, шрам не портил его природной привлекательности, скорее добавил его облику должной мужественности.
Дверь приоткрылась, и в ванную вошла Нина. Положив руки ему на плечи, с нежностью произнесла:
– Я уже забыла, какой ты у меня красивый.
– А разве с бородой я был страшен? – обхватив жену за талию, удивленно спросил Нестор.
– Нет… ты у меня всегда красивый, – погладила Нина узкой ладошкой по гладко выбритой щеке. – Просто… Просто с бородой ты был другой. Я знаю, как себя вести с тем, бородатым… А этого я немного побаиваюсь.
– В нем нет ничего плохого. Он любит тебя так же крепко, как и прежний.
– Я это знаю.
Звонок мобильного телефона заставил разжать объятия. Нажав на кнопку приема, Нестор произнес:
– Слушаю.
– Ты сделал все так, как я просил? – прозвучал негромкий голос со старческой хрипотцой.
Узнавая знакомые интонации, Нестор невольно сглотнул. Это был мистер Уайт, один из влиятельнейших руководителей международной контрабанды: хитрый, умный, опасный.
