– Чтобы сегодня не играть.
Варя растерялась. Если он захочет играть, то заберет деньги, не захочет – они могут лежать в его кармане. Примитивный пижонский ход: выказывает доверие, делает соучастницей. Так, наверное, воры дают на сохранение деньги своим марухам. Но возвращать их при всех неудобно, сделать это так же незаметно, как он, она не сумеет. Деньги остались в ее сумочке. Варя была недовольна.
Официант ставил вина и закуски. Костя следил за его действиями, как хозяин, любящий хорошо накрытый стол. В «Метрополе» и «Эрмитаже» их компания все время менялась, одни уходили, другие приходили, были разброд и шатание. Здесь все сидели смирно. И Варя поняла, что компания эта не случайная, как ей показалось раньше, она объединена вокруг Кости, это его компания. Только Мирон позволял себе отлучаться от стола по каким-то своим бизнесменским делам и Ика, демонстрируя независимость, подсел к соседнему столику.
Повар в белом фартуке и высоком белом колпаке поднес садок, на дне в сетке трепыхалась живая рыба.
– Как называется эта рыба? – спросил Костя у Вари и предупреждающе поднял палец, чтобы никто не ответил за нее.
– Вы ведь заказывали карпа, – ответила Варя, – он и есть, по-видимому.
– Но какой карп – простой или зеркальный?
– Не знаю.
– Это карп зеркальный, – пояснил Костя, – у него спинка высокая, острая, видите, и чешуя крупная. А у обыкновенного карпа спинка широкая и чешуя мелкая. Понятно?
– Понятно. Спасибо. Теперь я могу поступать в рыбный институт.
Костя кивнул повару, и тот унес рыбу.
– Вы рыболов? – спросила Варя.
– Я не рыболов, а рыбак, из Керчи, мой отец рыбак и дед рыбак, я мальчиком ходил в море.
– С каких пор карп стал морской рыбой? – спросил Ика, возвращаясь к их столику.
– А я в море не за карпом ходил, – Костя растянул губы, гневно посмотрел на Ику, – я за таранью ходил. Знаешь, какая разница между таранью и воблой? Не знаешь… Вон музыканты пришли, иди танцуй, я тебе потом объясню.
Варя танцевала с Левочкой, с Икой, с Вилли. Костя не танцевал, не умел. И это почему-то не казалось Варе недостатком, даже выгодно отличало Костю от других. Он сидел за столом один и поднимал голову только для того, чтобы улыбнуться ей. И Варе было за него обидно: веселятся за его счет, бросают одного, танец им дороже товарища.
Когда все поднялись на следующий танец, Костя задержал ее руку:
– Посидите со мной.
Она осталась.
– Вы работаете, учитесь?
– Я кончила школу и поступаю на работу.
– Куда?
– В проектную мастерскую, в нашей школе был чертежно-конструкторский уклон.
– А вуз?
– Пока не собираюсь.
– Почему?
– Стипендия мала. Вас устраивает такой ответ? И вообще пустой разговор. Вы тоже проектировщик?
– Проектировщик? – Он усмехнулся. – Нет, у меня другая специальность.
– Бильярд?
Он уловил иронию, тяжело посмотрел на нее, гнев мелькнул в его глазах, но он погасил его. Медленно, растягивая слова, сказал:
– Бильярд – это не профессия. Как говорил один образованный человек, бильярд – это искусство.
– А я думала, что бильярд – это игра, – возразила Варя. Ей хотелось его позлить, пусть не задается особенно.
– Моя специальность – медицинское электрооборудование, – сказал Костя серьезно, – синий свет, солюкс, кварцевые лампы, горное солнце, бормашины. Вы любите бормашины?
– Ненавижу.
– Я тоже. Я их ремонтирую.
И, видимо, считая, что достаточно рассказал о себе, спросил:
– Давно вы знаете Рину?
Хотел выяснить, как она попала в его компанию.
– Нет, только сегодня познакомились. Она работает вместе с Зоей, а мы с Зоей живем в одном доме.
– В одном доме? – почему-то удивился он. – А где?
– На Арбате.
– На Арбате? – Он опять почему-то удивился. – С папой, с мамой?
– У меня нет папы и мамы, они умерли давно. Я живу с сестрой.
Он недоверчиво посмотрел на нее. Ресторанные девочки стараются быть отмеченными или особой удачей, или особым несчастьем, каждая хочет иметь судьбу. Круглая сирота в семнадцать лет – тоже судьба.
Но перед ним сидела не ресторанная девочка.
– А у меня все живы, – сказал Костя, – отец, мать, четыре брата, три сестры, дедушка, бабушка – вот сколько родни.
– Они все в Керчи?
– Нет, переехали, – уклончиво ответил Костя, – а в Москве у меня никого. И ничего. Даже жилплощади.
– Где же вы живете?
– Снимаю комнату в Сокольниках.
Варя удивилась:
– У вас столько друзей, и они не могут достать вам комнату в центре?
У нее возникла мысль устроить его к Софье Александровне, жиличка скоро уезжает. Конечно, не переговорив с Софьей Александровной, ничего Косте обещать не следует, но желание посчитаться с его неблагодарными друзьями пересилило.
– Ничего твердого я не обещаю. Но спрошу у одной женщины в нашем доме. У нее свободная комната, может быть, она вам сдаст.
Он снова покосился недоверчиво.
Но нет, эта девочка говорит серьезно.
– Это было бы прекрасно, – сказал Костя, – это было бы просто великолепно. У этой женщины есть телефон?
– Я должна сначала сама с ней переговорить.
Он рассмеялся:
– Вы меня не поняли, я не собираюсь ей звонить. Телефон мне нужен по моей работе.
– Есть телефон.
Зря сказала о комнате. Может быть, ничего не выйдет.
– Как же вы из рыбака превратились в электроспециалиста?
– Рыбак… Жил на море, вот и рыбак.
– Я никогда не была на море, – сказала Варя.
Он удивился:
– Ни разу не видели моря?
– Только в кино.
Теперь он смотрел на нее в упор.
– А хочется?
– Еще бы!
Музыка смолкла. Все вернулись к столу.
Костя откинулся на спинку стула, поднял рюмку:
– Предлагаю выпить за наших новых знакомых: Варю и Зою.
– Ура! – крикнул Воля-маленький насмешливо.
Тосты действительно как-то не подходили ни к этой компании, ни ко времени, уже выпили и закусили, на столе царил беспорядок, подходили какие-то люди, присаживались, разговаривали.
Возле Кости вырос молодой человек в очках, с лицом профессора. Сжимая в кулаке купюру, по цвету Варя увидела, что это десятка, он спросил:
