Генри услышал, как Кит на секунду прервала поток своего красноречия, словно набираясь смелости. Как будто она хотела притвориться, что ей все равно, если он откажется рассказывать о бегстве своей матери. Генри пожал плечами, притворяясь равнодушным, хотя на самом деле жаждал поделиться с Кит.
– Все равно. Мне сейчас не из чего выбирать. Будь я на ногах, я бы пробежался или прогулялся. Так как я не могу этого сделать, сама придумай, чем мне заняться. Я просто ненавижу сидеть взаперти.
Перебросив рыжую косичку через плечо, Кит улыбнулась, удивляя Генри. Ее улыбка – как желанный проблеск солнца в облачный и серый день. На душе у него потеплело.
– Ну, раз тебе кажется, что ты пленник в собственном доме, незачем здесь торчать, – объявила она. – Мы пойдем дышать свежим воздухом. Я сама решу куда, пока готовлю тебе завтрак.
Решение Кит дистанцироваться от Генри эмоционально и физически в то утро подверглось серьезному испытанию. Как только он появился на кухне, она сразу поняла, что он не выспался. И не только потому, что Генри не побрился. Его худое лицо с резкими чертами выглядело почти изможденным. Кит вдруг почувствовала себя виноватой в его состоянии и пожалела, что отказалась провести с ним остаток ночи. Сама она тоже плохо спала – по той же причине.
Наблюдая за тем, как Генри переодевает свитер, случайно надетый задом наперед, она увидела его широкие загорелые плечи и красивую грудь, и ее сердце екнуло при воспоминании о том, как ей было хорошо, когда они занимались любовью. Без сомнения, она знала, что им было просто необходимо утолить вспыхнувшую между ними страсть.
Кит долго не забудет того, что между ними произошло. Ее тело по-прежнему ноет и покалывает от страстных ласк Генри, и ей хочется рассказать ему, что она чувствовала в его объятиях. Она ни разу не ощущала себя такой привлекательной и чувственной женщиной, но благодаря Генри испытала эти чувства вчера ночью. А теперь она разрывается между желаниями сердца и инстинктом самосохранения, который оттачивала годами.
Кит не желала долго размышлять о своих душевных переживаниях. Пора ненадолго выбраться из квартиры, как того хочет Генри. Ей в голову пришла идея. Когда он позавтракал, она весело сказала:
– Думаю, мы можем идти.
– Уже? – Генри устало бросил салфетку на стол. Он выглядел так, словно ему на все наплевать.
Но Кит решительно настроилась улучшить ему настроение, и она приступила к реализации своего плана.
– Да, я уже придумала. Я приберусь на кухне, а потом мы поедем. Я предлагаю взять куртки и шарфы, потому что сегодня утром довольно холодно и ветрено. – Она посмотрела в окно. Ветер трепал листву деревьев, несколько листьев прилипло к оконному стеклу. – Хочешь почитать свежую газету, пока я загружаю посудомоечную машину?
– Могу и почитать.
Генри нарочно держался отстраненно и недружелюбно. Кит поняла – чем раньше они выберутся из дома, тем лучше. У них появится шанс проветриться и выбросить ненужные мысли из головы. Тем более что оба они не выспались.
Прибравшись на кухне, Кит подошла к Генри, который просматривал газету. Не спрашивая разрешения, она вытащила газету из его рук.
– Эй! Что ты вытворяешь? – Он был в ярости.
– Ты забыл, что хочешь прогуляться? Почитаешь газету, когда вернемся.
Ловко сложив широкополосную газету, она бросила ее на стол. Затем крепко взялась за ручки инвалидной коляски и решительно покатила Генри к входной двери.
Продолжая злиться, Генри язвительно заметил:
– Я не дочитал интересную статью, о том, сколько людей теряет работу, особенно женщин. Видимо, это реальная проблема.
– В самом деле? Не думаю, что решение этой проблемы затянется. Женщины изобретательны и быстро находят запасные варианты. Мы очень легко принимаем вызов и выкарабкиваемся из сложнейших ситуаций. Так было веками, пока мы заботились о менее гениальных и находчивых мужчинах!
– В тебе погиб комик. Тебе уже говорили об этом?
Не сдержавшись, Кит улыбнулась:
– Нет. Не говорили. Но я буду иметь это в виду, если когда-нибудь окажусь без работы. Я могу работать кем угодно, если потребуется.
– Угу.
Генри напряг плечи. Кит заметила, что его определенно раздражает, когда она одерживает над ним верх.
– Я полагаю, мы поедем к месту назначения на машине? – спросил он, быстро меняя тему.
– Нет, не на машине. Я повезу тебя в коляске.
– Еще чего не хватало. – Он повернулся и свирепо на нее уставился. Кит испугалась бы такого взгляда, если бы не знала Генри лучше. – Если мы не поедем на машине, то я возьму костыли и пойду, – заявил он.
– Не сегодня, солнышко.
Они перемещались по просторной прихожей с глянцевыми паркетными полами. Дойдя до вешалки, Кит сняла с нее шоколадно-коричневую замшевую куртку Генри и бодро протянула ее ему.
– Я хочу, чтобы ты подышал свежим воздухом, но нам придется далеко уйти от дома, поэтому на костылях ты не доберешься. Кстати, у тебя есть шарфик? Я не хочу, чтобы ты простыл.
– Слушай, Кит, если ты не перестанешь обращаться со мной как со слабоумным, я вызову такси. И я уеду куда хочу и не скажу тебе, когда вернусь. А ты останешься здесь и будешь размышлять, в какой момент перегнула палку!
Кит никогда не встречала человека, который был бы таким очаровательным, когда злился. Но Генри Треверн был восхитителен в любом настроении. Хотя прямо сейчас лучше ему об этом не говорить. Она догадывалась, что он злится из-за неспособности передвигаться с легкостью, к какой привык, и чувствует себя уязвимым.
Она знала, как страшна подобная ситуация для человека, который контролирует свою жизнь и полагается только на себя. Особенно если события не развиваются так, как хотелось бы. Кит отлично понимала Генри, потому что сама часто испытывала подобное чувство пугающей уязвимости. Особенно когда жила дома с матерью и ежедневно ожидала проблем.
– Я не хочу, чтобы ты на меня сердился, – сказала она.
Не задумываясь, правильно ли поступает, Кит подняла руку и слегка взъерошила волосы на голове Генри. Она хотела опустить руку, но он крепко схватил ее за запястье.
– Тогда не воображай, будто ты все контролируешь. Потому что это не так.
Хотя Генри говорил предупреждающим тоном, Кит не увидела ярости в его светло-карих глазах. Но она прочла в его взгляде гораздо больше встревожившее ее чувство. Когда она смотрела в его глаза, ей казалось, что она погружается в теплый мед.
– Один поцелуй, – хрипло пробормотал он. – Один поцелуй, и я разрешу тебе везти меня куда захочешь, даже в этой чертовой инвалидной коляске.
Кит сделала робкую попытку высвободить запястье, но ее рука словно стала ватной.
– Я же сказала, что больше не могу. – Даже самой себе она казалась неубедительной.
