Книга Нелегал из Кенигсберга, страница 30. Автор книги Николай Черкашин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Нелегал из Кенигсберга»

Cтраница 30

Они поспели к разводу караулов. Духовой оркестр играл марш-развод. Караулы, печатая шаг, уходили с плаца по объектам.

В штабе полка, располагавшегося у Тереспольских ворот, Лобова встретил дежурный политработник, такой же, как и он, младший политрук — чернявый крепыш с карими глазами. На его гимнастерке сиял кимовский значок, прикрепленный для красоты на розетку из кумача.

— А мы вас ждали к обеду! — заговорил он с сильным армянским акцентом. — Я распорядился расход вам оставить. Идемте, пока столовую не закрыли.

— Дела задержали в Минске…

О, знал бы этот комсомолец, какие дела задержали его в Минске! Но и он никогда об этом не узнает!

Они прошли в командирскую столовую, и дежурный по кухне принес миску подогретого борща и миску гречневой каши с отварной треской. Сергею показалось, что вкуснее этой еды нет ничего на свете. Самвел, так звали хлебосольного политрука, помощника по комсомольской работе, тоже сел за стол.

— Вы так аппетитно рубаете, что и мне захотелось!

Дежурный по кухне принес еще одну миску и два стакана холодного компота.

— Что там у вас в Минске слышно? — спросил Самвел.

Сергей невесело усмехнулся:

— Слышно — это у вас: как немцы к границе сползаются. А у нас в Минске — Договор о дружбе и ненападении.

И вспомнив наставления главного редактора, добавил официальным тоном:

— Пока договор не разорван, они вряд ли нападут.

— Ну да, конечно, — неуверенно поддакнул комсомолец. На особую откровенность товарища из окружной инстанции рассчитывать не приходилось.

Вообще-то, в войсках любили фотокорреспондентов. Вреда от них никакого — не начальство и не инспекторы — а польза налицо: если повезет, то и в газету попадешь, и так по дружбе снимки сделает.

На ночлег Лобова разместили вместе с прибывшим финансистом в гостевой комнатке, в которой стояли две двухъярусные железные койки, две тумбочки и два табурета. Нижние места были свободны, и Сергей с Куроедовым расположились с полным комфортом. На одной из тумбочек стояла стеклянная банка с веточками жасмина.

— Эх, до чего ж я жасмин люблю! — восхитился финансист.

— А это не жасмин, — усмехнулся Лобов.

— Как это «не жасмин», когда он у нас в деревне на каждом углу рос! — возмутился техник-интендант 1-го ранга.

— Так и не жасмин! — стоял на своем Сергей. — Это мы все по ошибке называем чубушник жасмином. У настоящего жасмина нет такого аромата. Это вечнозеленый кустарник. А благоухает именно чубушник, кустарник из семейства гортензиевых. По-латыни — филадельфус, что значит «братолюб».

— Ух ты! — опешил Куроедов. — Ну, вы, газетчики, все знаете!

Белые цветки наполняли кирпичную каморку сладковато-щемящим ароматом. И перед глазами Сергея сразу же встало лицо Ирины, прекрасное в своей любовной муке… Неужели все это было на самом деле? И всего лишь нынешним утром?

И что теперь дальше? Ирина сказала важную вещь: что с нынешнего дня она свободна. Они договорились с мужем, что не будут разводиться до тех пор, пока он не получит звание капитана, чтобы не портить ему карьеру. «Он, в принципе, хороший человек, — говорила она, невесело усмехаясь, — но он создан для другой женщины, и, похоже, он ее уже нашел». Сергей не стал вникать в суть их отношений, но для себя решил, что если Ирина и в самом деле станет свободной, он, конечно же, попросит ее попытать счастье еще раз — вместе с ним. Он был уверен, что у них все получится. Ведь он будет носить такую жену, как Ирина, на руках, сдувать с нее пылинки, а главное — фотографировать в любой момент, когда заблагорассудится, когда позовет его к этому счастливым толчком сердце…

Отбой по случаю субботы был на час позже. Да и ложиться спать, несмотря на дорожную усталость, не хотелось. Сергей решил пройтись, подышать свежим воздухом на сон грядущий, а заодно поснимать что-нибудь, пока еще не стемнело. Он присел на койку, наматывая на кассетную катушку новый рулончик высокочувствительной пленки. Завтрашняя съемка казалась предельно простой и ясной. Надо будет побыстрее отснять спортсменов, самодеятельных артистов, киномеханика, библиотекаря и возвращаться обеденным поездом в Минск, где его ждала к ужину — как сладко об этом подумать! — Ирина.

Сосед-финансист, стащил, кряхтя, сапог наполовину и задумался:

— Пойти, что ли, прогуляться? Не желаете, товарищ фотограф?

— Да вот я и собираюсь, — ответил Сергей, заканчивая перемотку. — Может быть, сниму что-нибудь интересное…

Куроедов снова взялся за сапог — натянул его с тем же натужным кряхтением, с каким и снимал. Они вышли в казарменный коридор, длинный и сводчатый, как вокзальный портал.

Красноармейская молодежь по случаю субботней поблажки весело дурачилась на своих многоярусных нарах. Самые верхние этажи — третьи и четвертые — пустовали, поскольку три батальона были выведены в поле; а на нижних кто-то пел протодьяконским басом шуточную солдатскую молитву, которую Лобов и сам не раз распевал перед отбоем в сержантской учебке:


Упаси, Господи, от подъема раннего,

От отбоя позднего!

От учения ротного,

От плиты минометной,

От старшины-беса

От пайка-маловеса…

Откуда-то доносился приглушенный звук гармошки и негромкое пенье. Подошли к каптерке, которая соседствовала с ружейной комнатой и в которой пожилой старшина с запорожскими усами и два сержанта-сверхсрочника отмечали чей-то день рождения. Старшина перебирал планки гармони и тянул глуховатым баритоном:


Ще кони воду с Буга нэ пылы…

И у реки не видно дна.

А на руках вмирае куренный.

Ийде война, ийде война…

— Смотри, старшина, накличешь еще… — вздохнул Куроедов. — Давай что-нибудь повеселее!

— Маруся, раз-два-три, калына! — тут же откликнулся именинник: — Товарищ старший лейтенант, сидайте з намы!

Куроедов остался со сверхсрочниками, и Сергей был тому рад: хотелось побыть наедине. После ошеломительного свидания с Ириной будущая его жизнь могла резко измениться. Было о чем подумать…

Он вышел через высокие Тереспольские ворота на берег Буга. Быстрые воды реки громко журчали, обтекая опоры моста, ведущего на Пограничный остров. В ушах еще звучала старинная казачья песня, которую пел старшина-запорожец: «Ще кони воду с Буга нэ пылы… Ийде война, ийде война…» В самом деле, не напророчил бы… Вон она война, совсем рядом — за Буг-рекою скрывалось половина германского вермахта. Сколько орудий и сколько биноклей смотрят сейчас в сторону Бреста? Представил и зябко передернул плечами. Ночью всегда все кажется зловещим, не то что при свете дня. Нет, нет, войны, конечно же, не будет. По крайней мере, нынешним летом. Гитлер не такой дурак, чтобы воевать на два фронта. Пока не покончит с Англией или пока не втянется с ней в затяжную войну, здесь будет тихо. Но почему тогда все говорят об угрожающем скоплении немецких войск на том берегу Буга? Главный редактор, Андрей Никитич, весьма убедительно объяснял ситуацию: Гитлер выводит свои войска в зону, не досягаемую для английской авиации. Все это второй эшелон для вторжения на британские острова. Неприятное соседство, но что поделаешь? К тому же и у нас здесь войск немеряно, и Гитлер это знает. Попробуй, сунься! Уж кто-кто, а Сергей, исколесив всю Белоруссию, весь ЗОВО видел, сколько войск, городков, аэродромов, артиллерийских и танковых парков размещается и под Гродно, и под Белостоком, и под Брестом.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация