На ходу подметки режет. Даже приятно впрячься в одну телегу с этим неунывающим оптимистом.
В ответ на ее молчание он заявил:
– Если истица даст показания под присягой, можно будет получить санкцию на сбор доказательной базы. – Тэд отхлебнул содовой. – Если добудем экспериментальные протоколы ответчика и они совпадут с подшитыми показаниями, у твоей теоретической клиентки все шансы выиграть.
Пенни и секунды не взяла на размышления. Потому что незачем было.
– С чего начнем?
Не прошло и двух дней, как Пенни вызвали в кабинет Бриллштейна. Похоже, кто-то успел настучать про готовящийся процесс, и начальство было не в восторге. Вдобавок на сессии ООН ожидалось выступление президента, и город встал в пробках. Станции метро прочесывали антитеррористические подразделения и кинологи с натасканными на взрывчатку собаками. Это не действовало на нервы лишь умиротворенным дамочкам с ярко-розовыми пакетами. При виде их выдержки, невозмутимой походки и полнейшей непробиваемости Пенни саму тянуло встать в очередь на Пятой авеню.
Зато мужская половина Нью-Йорка – а если поконкретнее, ее гетеросексуальная часть, – окончательно разворчалась. Во-первых, никто из мужчин не мог составить конкуренцию эротическим познаниям Максвелла, а во-вторых, результаты его тантрических исследований теперь можно было приобрести по ярко-розовой кредитке «До самых кончиков».
Тэд держался твердого мнения, что начинать надо с поиска истиц. По телику запустили серию рекламных роликов, нацеленных на тех покупательниц, у кого игривая стрекозка поломалась прямо… гм… в руках. Счет страдалицам шел на миллионы. Множество женщин по всему миру дремали под убаюкивающую пульсацию лишь затем, чтобы обнаружить потом пригоршню обломков. Жалобы были как под копирку, вечно одно и то же: отвалившиеся крылья и лопнувшее брюшко. В точности, как у Пенни с Моник.
Доказать ущерб будет нелегко, так как никто не получил и царапины. Многие женщины побывали в поликлиниках, но и медосмотр не выявлял застрявших внутри организма деталек.
В кабинете у Тэда Пенни сложила свои записи в папку и убрала в сумку от «Фенди», чтобы потом отнести домой. Покончив с этим делом, торопливо направилась к Бриллштейну, чей офис располагался на шестьдесят четвертом, вечно притихшем, оббитом деревянными панелями этаже. В ту самую святая святых, где впервые встретила Макса.
Пенни постучалась в дверь.
Знакомый голос сказал:
– Прошу.
Голос женский.
Повернув ручку, Пенни шагнула внутрь и очутилась лицом к лицу с той, кого видела в бесчисленных новостных блоках. Высокие скулы дамы были широко расставлены. В сочетании с узким подбородком это создавало видимость постоянной улыбки. В золотисто-карих глазах светилось теплое участие.
Сварливый босс-старикашка, по своему обыкновению, торчал за полированным столом.
Президент Хайнд развернула проникновенную улыбку на Бриллштейна:
– Не могли бы вы оставить нас с мисс Харриган наедине?
– Мисс Харриган… – начала она.
– Пенни, – подсказала юная собеседница.
Президент жестом пригласила ее сесть. С виду ровесница матери, но куда более подтянутая и элегантная. Строгий костюм сидит как влитой. На лацкане, будто пропуск, пришпилена серебряная брошь филигранной работы. Дождавшись, когда Бриллштейн выйдет, президент заперла за ним дверь на замок и показала на красное кожаное кресло. Сама устроилась напротив, почти касаясь девушки коленями, словно задушевная подруга.
– Милочка, – умиротворяющим тоном промолвила она, – я здесь по вопросу национальной безопасности чрезвычайного свойства. – Такое впечатление, что она держит речь в Овальном кабинете. – Прошу, не затевай тяжбу против К. Линуса Максвелла.
Пенни ошеломленно внимала. В голове не укладывалось, что этому непоколебимому лидеру свободного мира довелось участвовать в знойных экзерсисах Максвелла. Трудно поверить, что изысканно одетую, доходчиво изъясняющуюся даму низвели до уровня каракулей в блокноте. Кларисса Хайнд всегда была ее кумиром, однако образ бесстрашного главы государства никак не сочетался с женщиной, что сейчас украдкой поглядывала на дверь и говорила столь тихим голосом.
– Как адвокат и коллега по профессии, – продолжала президент, – я разделяю твое стремление к справедливости, однако в данном случае следует воздержаться от огласки. Поверь мне на слово: миллионы людей во всем мире окажутся в опасности из-за тех судебных действий, которые ты намерена предпринять. Любая твоя попытка организовать коллективную тяжбу или оспорить права Максвелла на патенты поставит под угрозу множество жизней, включая твою собственную.
Она уже мало чем походила на красавицу с обложки «Нэшнл инкуайрер». Три года в Овальном кабинете прошлись по ее лбу граблями, подарив морщины.
Президент сказала:
– Мне доложили, что пару недель назад на тебя напали в метро.
В голосе чуть ли не робость, слова приглушены сочувствием.
– Могу себе вообразить, до чего это страшно, но, дорогая Пенни, советую не поддаваться иллюзии, что все произошло случайно. Кого бы Макс ни нанял, он не собирался причинять тебе зло. – В честных глазах президента стояла мольба. – Он лишь демонстрировал свою власть. Отныне и навсегда ты должна помнить, что в его силах отыскать тебя где и когда угодно.
Пенни вдруг сообразила, что президент сидит в том же кресле, что и Макс, когда она ползала на пузе у его ног. На ковре, впрочем, не осталось и следа от кофейного потопа. В памяти всплыл тот случай, когда довелось слышать этот сдержанный тон. Страшное подозрение превратило ее собственный голос в настоящий дротик.
– Сколько он вам платит? – выпалила она. – Вы же с ним заодно! Ведь это вы были на телефоне, когда я сняла трубку по ошибке, еще тогда, в Париже! – Она помолчала, ожидая заверений в обратном. – Вы заставили Управление санитарного контроля дать «зеленый свет» его средствам… самозаботы. – Пенни распалялась с каждой секундой. – Короче, людям продают бракованные, опасные секс-игрушки, а вы этому только потакаете!
Хайнд как ни в чем не бывало заявила:
– В обмен на взаимопонимание я готова взять тебя под крыло и стать твоим наставником в политике.
Пенни уловила, в чем тут соль. Во избежание огласки Макс и президент заманивают ее куском глобального политического пирога. Сделают из нее преемницу своей коррумпированной династии. Кто-нибудь пожиже на такое купился бы, но Пенни к этой сделке испытывала лишь гадливость.
– Твой будущий пост совершенно не важен, – добавила президент. – Займи нашу сторону, и тебе будут обеспечены голоса практически всех избирательниц в возрасте от восемнадцати до семидесяти.
Ничего себе! Даже в политике такого не бывает.
– Разве вы можете это гарантировать?
– Я-то нет, – парировала Хайнд, – а вот Макс вполне. – Она поддернула рукав жакета, бросая взгляд на часики. – У меня выступление перед ООН. Продолжим разговор в машине?
