— Скажите, а дубликатов ключей от ящиков стола у вас нет?
Директор покачал головой и, перехватив мрачный взгляд «мангуста», поспешил добавить:
— На самом деле нет, этот стол здесь давно, ключик только у Жени и сохранился. Думаю, придется ломать замок. Тем более что для этого хватит обыкновенной стамески, он попрочнее обыкновенного, но не сейфовый ведь. — Обинский изобразил на лице подобие улыбки. — Я сейчас принесу что-нибудь подходящее, здесь на первом этаже есть мастерская, где занимаются мальчики. Там полно инструментов.
Проводив взглядом Василия Федоровича, Кононов поинтересовался у Анны Сергеевны:
— Скажите, Василий Федорович и Филимонов были друзьями?
— Почему были? — приподняла брови воспитательница. — Я надеюсь, вы его отыщете. Нервы сдали у человека, только и всего. А что до дружбы, вы не вполне правы — наш директор к Жене скорее по-отечески относится, беспокоится, что у него неприятности будут. Ведь Женечка в нашем детском доме вырос, потом отслужил в вашей конторе сколько-то и вернулся к нам военруком, а заодно и за ребятами присматривать, кто посообразительней и понадежней. Мы с Василием Федоровичем оба здесь работали, когда Женя восемь классов закончил. Директор наш тогда еще учителем был, математику преподавал.
Дальнейшие экскурсы в детство Филимонова были прерваны торопливыми шагами в коридоре — Обинский отыскал-таки стамеску и, похоже, спешил угодить подозрительному следователю из Москвы, чтобы случайно не навредить себе еще больше.
Ящик поддался довольно легко. Внутри, как и следовало ожидать, оказалась целая кипа бумаг разного рода. Виктор быстро разложил их на две стопки — в одну отправился паспорт, аттестат о среднем образовании, диплом Академии ФСБ, военный билет и прочие документы, которых оказалось довольно много, что и неудивительно.
Содержимое другой, менее внушительной стопки оказалось куда интереснее. В отдельной прозрачной папке были сложены рисунки, в которых «мангуст» без труда узнал загадочные знаки углем и мелом на асфальте. Только здесь они больше напоминали наброски, сделанные второпях шариковой ручкой. Здесь же оказалось несколько книг оккультного содержания, самая древняя на вид из них называлась откровенно — «Трон Люцифера». Кононов быстро пролистал ее. Ему показалось забавным, что издана она, судя по всему, была еще при советской власти, и в ней в сущности все колдовские практики подвергались осмеянию. И все же некоторые сведения показались Виктору пугающе точными. Поля книги были испещрены комментариями, сначала детским, немного неуклюжим почерком, затем более твердой рукой.
Другие книги издавались в последнее время, и «мангусту» показалось, что некоторые из них встречались ему в Москве на лотках «все по 10». «Тайное знание», «1000 способов уничтожить недруга» и прочие не менее заманчивые названия. Внутри тоже попадались комментарии, хотя и не так много. Эти заметки оказались довольно ироничными и, на взгляд Виктора, отражали истинную суть подобной макулатуры. «Чушь», — недрогнувшей рукой вывел Филимонов. «Бредятина», — заметил он в другом месте относительно целесообразности составления сложного зелья, включающего волосы недруга и последующего угощения несчастного этой дрянью. Виктор и сам чуть не рассмеялся, представив, как жертву заставляют выпить отвар, угрожая пистолетом.
Впрочем, он вовремя спохватился, сообразив, что наличие подобной литературы в столе скромного военрука, пусть даже и тайного агента ФСБ, особенно в данной ситуации, увы, подтверждает его самые худшие подозрения. Напрашиваются два варианта — пропавший сам решил заняться черной магией и еще детишек запугивал, а то и вовлекал в свои дела, или его самого тоже кто-то соблазнил. На роль соблазнителя сразу напрашивается старушка из городка. Такая безобидная бабушка божий одуванчик. Или, если верить Никите, бабушка великосветская дама. Пришло время озадачить подчиненных, пусть потрясут местную гадалку. Фотография у них есть — и полный вперед. «Мангуст» повернулся ко все еще ожидающим его директору и воспитательнице и самым что ни на есть шелковым голосом поинтересовался:
— Какой, бишь, вы говорите, предмет у вас преподавал Филимонов?
С этими словами он повернулся и продемонстрировал собственные находки. Сотрудники детдома постарались выглядеть удивленными, но получилось это у них не слишком убедительно.
— Наверное, — глубокомысленно изрек Василий Федорович, — он пытался найти сверхъестественное объяснение свалившимся на нас несчастьям. Да так запугал сам себя, что в ужасе уехал.
— Да, — ядовито бросил Виктор. — Оставив здесь свои подштанники и мобильник. Поехал маму навестить, не иначе.
— Мамы у него нет, — напомнила Артемова.
— Ах да. Совсем забыл. Кстати, Анна Сергеевна, я хотел бы с вами лично побеседовать о нашем пропавшем. Благо сегодня воскресенье и вам не надо обеспечивать порядок среди воспитанников на переменах. — Кононов глянул на часы. Времени до вечерней встречи еще достаточно. — Мне нужно позвонить одному человеку, а потом все же переговорим, если вас не затруднит. Вы, Василий Федорович, можете быть свободны. Полный список найденных вещей я составлю позже, а вы подпишете. Оставим все эту беллетристику покамест здесь.
Полчаса спустя, побеседовав с Никитой, Кононов принялся расспрашивать воспитательницу о том, каким раньше был Филимонов, как проявил себя в детстве и прочее.
— А как он оказался здесь, в детском доме?
— Самым тривиальным способом, — скривила губы Артемова. — Он сыном одного оперативника из вашей конторы был. Тот женился на редкость неудачно. Кажется, жили они с супругой как кошка с собакой, а как он погиб, так она и вовсе будто с цепи сорвалась. Подробностей не знаю, но материнских прав ее лишили. Кололась, надо полагать, и пила. В общем, Женька оказался здесь в восемь лет, взяли как военного сироту. Такой мальчик был… затравленный, что ли. Сначала вел себя как волчонок. Глядел на всех настороженно. Потом оттаял. Живой такой, с воображением богатым.
— Да-да, знаем мы их… с воображением, — мрачно поддакнул Виктор.
— Воображение — полезная вещь. Наверное, потому и смог в академию поступить. Потому что себя никем, кроме как сотрудником спецслужбы, не мыслил. Все у него подвиги придуманные происходили.
— А книжку эту он в детстве случайно не читал? — резко спросил «мангуст», еще раз демонстрируя «Трон Люцифера». — Здесь не его почерк такой кривой часом?
— Не знаю, я его почерк забыла уже, — задумчиво проговорила Анна Сергеевна. — Книжки такой ни у кого не припомню, в библиотеке, во всяком случае, таких не держали и не держим. Может, тайком где раздобыл.
— Понятно. Спасибо большое за беседу, — поблагодарил Кононов воспитательницу. Пожалуй, из директора столько вытянуть не удалось бы. Живое воображение. Ну и ну. Он еще раз бросил взгляд на часы и решил отправиться перекусить. Кто знает, что случится вечером. Может, Филимонов явится детишек пугать… Заперев дверь комнаты пропавшего, Виктор положил ключ в карман и старательно опечатал помещение самым простым способом: приклеил бумажку с собственной подписью.
