Игорь Владимирович прочитал ее заявление. Оно было коротким: «Прошу уволить по собственному желанию». Перечитал, положил на стол, спросил:
– Это терпит до завтра?
– А что изменится завтра?
– Вы свободны сегодня вечером?
– Мне в институт.
– Отмените институт. Я хочу поговорить с вами. Это очень важно. Посидим в кафе «Националь». Помните, где мы когда-то познакомились?
35
И вот они сидят в кафе «Националь» за маленьким столиком у окна, выходящего на Моховую. Перед ними красно-кирпичное здание Исторического музея и подъем на Красную площадь, слева гостиница «Москва», где когда-то помещалась их проектная мастерская. Гостиница построена, мастерскую перевели на Ордынку. Справа Александровский сад, где бродили они с Игорем Владимировичем в день их первого знакомства четыре года назад. Но сидели они тогда не здесь, а на втором этаже, в ресторане. И была Вика со шведом Эриком, красотка Ноэми с японцем, Нина Шереметева с итальянцем. Вика в Париже, Ноэми замужем за известным писателем, Нина Шереметева тоже замужем, чуть ли не за каким-то королем или принцем, Варя знает это со слов Левочки и Рины. Давно все было, будто сто лет прошло, никакой ностальгии по той жизни она не испытывает, наоборот, отвращение – пир во время чумы. Единственное хорошее воспоминание – встреча с Игорем Владимировичем, она понравилась ему, потом это перешло у него в любовь, хотя и неразделенную, но стойкую и терпеливую. Если бы она тогда ответила на его любовь, ее жизнь сложилась бы по-иному, не было бы гадкой истории с Костей. Правда, не было бы и Саши, но Саши все равно нет и не будет. Сейчас, сидя здесь, она вспомнила, как танцевали они с Игорем Владимировичем на маленькой площадке перед оркестром и на его вопрос, какую музыку она любит, она ответила: громкую. И все смеялись, а уже потом, в Александровском саду, они убегали от сторожа, и она порвала чулок, и Игорь Владимирович сочувствовал ей. Все ушло, не состоялось. Ушло радостное удивление жизнью, ожидание счастья в мире, который казался таким заманчивым и прекрасным. Теперь она знает, что мир несправедлив, жесток и беспощаден.
Игорь Владимирович заказал себе вина, Варе – кофе с пирожным, от еды она отказалась – пообедала на работе. Варя видела волнение Игоря Владимировича, история с «Кратким курсом» его обеспокоила. Не боец. Впрочем, кто теперь боец? Он порядочный человек, это много в наших условиях, очень редко сейчас.
Все было подано, официант отошел, Игорь Владимирович чуть наклонился к Варе, не хотел, чтобы их слышали за соседними столиками.
– Варенька, нам предстоит важный разговор, самый важный в моей жизни.
Он отпил вина из бокала, закурил, долго, глядя в пепельницу, тушил спичку.
– И прошу вас, Варя, серьезно отнестись к тому, что я скажу. И с полным доверием. Я хочу, чтобы вы видели во мне надежного друга.
– Я всегда видела в вас надежного друга, – ответила Варя, растроганная его волнением. – И я тоже ваш верный друг.
– Прекрасно. Так вот, вы подали заявление об уходе, надеетесь таким образом прекратить отвратительную возню, затеянную вокруг вас. Вы должны, Варя, твердо уяснить: этим вы ничего не достигнете. Они найдут вас всюду, они уже давно наблюдают за вами. Все мы на учете. На каждого сотрудника есть личное дело, в нем – родные, знакомые, служба, характеристики и весь компромат. Мы обложены со всех сторон. С «Кратким курсом» вы дали повод им начать раздувать угли. Ираида Тихоновна в ярости, я говорил с ней, видимо, вы задели ее лично.
Варя пожала плечами.
– Был бабский разговор, она оскорбила меня, я ей ответила. Что такого?
– Понятно. Но она придает всему политическую окраску: «Беспартийные не обязаны изучать историю партии, пусть этим занимаются коммунисты» (так якобы вы ей сказали), ваша сестра исключена из партии – вы это скрыли, вы переписываетесь с ссыльным троцкистом и будете переписываться впредь.
– Этого я не говорила.
– Она может выдумать что угодно. Ее доброта только для виду: так больше шансов продержаться в месткоме, так она «пользуется авторитетом в коллективе», а в сущности своей это такое же злобное существо, как и все ей подобные. И признайтесь самой себе, Варя, вы позволяли себе многое, чего в нашем обществе не позволяется никому. И состряпать против вас дело той же Ираиде Тихоновне очень легко. Вы перед ними бессильны. Вы можете все бросить и уехать к сестре, однако на вызов, на пропуск уйдет время, я не уверен, успеете ли вы. Но если даже успеете, что вас там ждет? Работа? Придется заполнять анкету, они запросят последнее место службы, то есть наш Моспроект, все обнаружится, раскроется, и они доберутся до вас. Что же остается? Выйти замуж за какого-нибудь лейтенанта, сменить фамилию и стать домашней хозяйкой, чтобы не заполнять анкет.
Варя покачала головой. Нинка устроилась на работу в школу без всяких запросов из Москвы. Дальний Восток отпадает по другой причине: там маленький Ваня, придумана история о ее вербовке на Север, показываться ей там нельзя.
Игорь Владимирович истолковал этот жест по-своему.
– Да. И я так думаю: для вас ли такая жизнь? И кем окажется этот ваш будущий неизвестный муж?
Он замолчал, поглаживал тонкими пальцами ножку бокала, думал.
– Когда-то вы сказали, что любите другого человека и ждете его. У меня нет оснований вам не верить. Но где этот человек?! Вы тогда сказали: «Он вернется через год». Прошло уже три года. Если он есть, то способен ли вас выручить, забрать к себе, обезопасить? Если да, я прикажу оформить ваши документы, и уезжайте к нему немедленно. Но, Варя, если ничего этого нет, если все это вы сказали, чтобы вежливо отказать мне, то у вас есть только один выход. – Он сделал небольшую паузу и, глядя Варе в глаза, твердым голосом добавил: – Выйти за меня замуж.
Варя молчала. Когда Игорь Владимирович сказал: «…нам предстоит важный разговор, самый важный в моей жизни», – Варя поняла, что он сделает ей предложение.
Почему она не может произнести «да»? Она прекрасно относится к Игорю Владимировичу, доверяет ему, ценит, но что-то такое мешает, не позволяет. Саша? С Сашей все кончено, это ясно. И все же Саша, несостоявшийся в ее судьбе Саша, до сих пор часть ее жизни, а милый, хороший Игорь Владимирович остается как бы вне ее. Не любит она его. И потому не имеет права сказать «да».
Голос Игоря Владимировича вывел ее из задумчивости.
– Я понимаю, Варя, вам трудно решить это сразу. Но хочу добавить вам материал для размышления. Прежде всего – практическая сторона. Если вы принимаете мое предложение, то завтра же мы регистрируемся.
– Разве можно сразу зарегистрироваться?
– Нас зарегистрируют. И завтра же вы увольняетесь. Через месяц-два, когда у нас все поуспокоятся, я вас устрою, если вы, конечно, захотите, в другую мастерскую, куда я перейду после Нового года. Я начинаю новый большой проект. Или, это было бы предпочтительнее, вы переводитесь на дневное отделение, будете свободны вечерами, ведь помимо работы существуют еще и театры, концерты, консерватория, выставки, чего вы сейчас практически лишены. Но это вам решать самой. События же в мастерской рисуются мне так. Вы моя жена и у нас больше не работаете. Начать против вас склоку? Значит, она затеяна против меня.
