– Рапскаль! – позвала она, но он безвольно приник к ее плечу.
Лефтрин тяжело спрыгнул к ней, шумно выдохнув.
– Давай его мне! – отрывисто приказал он: Хеби прижала нос к спине Рапскаля, заставив Элис пошатнуться и упереться спиной в пьедестал. – Дракон, прекрати! – приказал он Хеби, но при виде бешено вращающихся глаз драконицы уже мягче добавил: – Я пытаюсь ему помочь, Хеби. Не тесни нас.
Неясно было, поняла ли его Хеби, но она все же отступила, дав Лефтрину уложить Рапскаля на холодный камень.
– Очнись, парень! Вернись к нам! – Он легонько пошлепал его по щекам, а потом взял за плечи, посадил и встряхнул.
Голова Рапскаля резко запрокинулась, глаза были широко распахнуты. А потом, когда его голова снова качнулась вперед, на лицо вернулась жизнь. Его добродушная улыбка, которая никогда надолго не исчезала, снова расцвела на губах, и он устремил на них блаженный взгляд.
– Нарядилась на праздник, – радостно сказал он, – в платье из кожи угря, покрашенной в розовый цвет в тон чешуи у нее на лбу. Изящнее ящерки на воздушном цветке была она, а губы были нежнее розовых лепестков!
– Рапскаль! – сурово одернул его Лефтрин. – Возвращайся к нам немедленно. Сюда. Мы замерзли, приближается ночь, а этот город мертв уже Са знает сколько! Нет никакого праздника и ни на одной женщине не надето то платье, которое ты описал. Вернись немедленно!
Он зажал голову паренька ладонями и заставил его встретиться с его гневным взглядом.
Спустя долгие секунды Рапскаль резко встал на колени и начал сильно дрожать.
– Я так замерз! – пожаловался он. – Нам надо вернуться на тот берег и согреться у огня. Хеби! Хеби, где ты? Уже темнеет! Ты должна перенести нас на тот берег!
Услышав его голос, драконица просунула голову между Лефтрином и Элис, чуть не сбив обоих с ног. Широко открыв пасть, она пробовала воздух вокруг своего хранителя, а тот воскликнул:
– Конечно, со мной все в порядке! Я просто замерз. Почему мы здесь так задержались? Уже почти темно.
– Уже совсем темно, – сурово ответил Лефтрин, – а задержались мы здесь из-за твоего легкомыслия. Не верю, будто ты не понимал, что делаешь. Но сейчас мы об этом говорить не будем. Нам просто надо вернуться на тот берег.
Хранитель быстро приходил в себя. Элис смотрела, как он сначала сел прямее, а потом неуверенно поднялся на ноги и заковылял к своему дракону. Стоило ему прикоснуться к Хеби, как они оба заметно успокоились. Драконица перестала беспокойно переминаться, а Рапскаль глубоко вздохнул и повернулся к ним. Его лицо снова обрело обычную красоту. Откинув волосы со лба, он сказал почти обвиняющим тоном:
– Бедняжке Хеби придется лететь в темноте во время третьего рейса. Нам надо отправляться прямо сейчас.
Лефтрин сказал:
– Сначала Элис. Потом ты. Потом я. Надо, чтобы на том берегу тебя кто-то ждал. И я не хочу, чтобы ты оставался здесь в темноте без присмотра.
– Без присмотра?
– Ты понимаешь, о чем я говорю. Мы обсудим это, когда благополучно окажемся на той стороне, у огня.
Рапскаль бросил на него обиженный взгляд, но сказал только:
– Значит, Элис летит первая.
* * *
Элис не в первый раз летела верхом на драконе, но ей казалось, что она никогда к этому не привыкнет. Она знала, что другие драконы не одобряют того, что Хеби позволяет каким-то там людишкам садиться себе на спину и ехать на ней, словно на верховом животном, и опасалась, как бы они не решили ей об этом прямо заявить. Синтара, самая крупная драконица, была в этом отношении особенно откровенна. Однако эти тревоги были лишь самой малой частью эмоций, от которых у нее отчаянно колотилось сердце. На драконе не было никакой упряжи, за которую можно было бы ухватиться – даже куска бечевы.
– Зачем она может понадобиться? – недоуменно вопросил Рапскаль, когда в первый раз попросил Хеби перенести Элис через реку, а та спросила, за что ей можно держаться. – Она знает, куда летит. Просто сиди спокойно, и она тебя туда донесет.
Лефтрин подсадил ее на услужливо присевшую драконицу, но все равно карабкаться по покрытому гладкой чешуей плечу было непросто. Элис села на Хеби верхом прямо перед тем местом, где к ее туловищу крепились крылья. Это выглядело не слишком величественно. Ей пришлось наклониться вперед и прижать ладони по обе стороны драконьей шеи, поскольку ухватиться пальцами было не за что. Хеби научилась летать, разбегаясь и подпрыгивая. Рапскаль решил, что дракон должен подниматься в воздух именно таким образом, но остальные драконы этого не признавали, говоря, что ей следует просто подпрыгивать над землей и подниматься, махая крыльями. Тем не менее каждый полет начинался с того, что Хеби вприпрыжку бежала вниз по склону к реке. Потом она резко подпрыгивала, хлопая широкими кожистыми крыльями. Элис никогда не была абсолютно уверена в том, что Хеби даже поднимется в воздух, не говоря уже о том, чтобы там удержаться.
Однако стоило драконице оторваться от земли, как ритм ее взмахов выравнивался. Они поднялись выше. Холодный ветер обдувал Элис, обжигая щеки и проникая сквозь выношенную одежду. Она пригнулась ниже, обнимая гладкую мускулистую плоть. Если она соскользнет, то упадет в ледяную реку и погибнет. Никто не сможет ее спасти. Хеби страшно боится воды с тех пор, как ее утащил разлив. Она ни за что не нырнет в холодную воду за упавшим седоком. Элис постаралась отогнать унылые мысли. Она не упадет. Вот и все.
Щурясь, она смотрела на огоньки на противоположном берегу и желала поскорее оказаться там. Огней было немного. Хранители и члены экипажа «Смоляного» заняли те немногие домики, которые можно было сделать жилыми, постаравшись отремонтировать крыши так, чтобы дождь не заливался внутрь, и хоть немного утеплить. Тем не менее тут было слишком мало обитателей даже для того, чтобы основать деревню. «Но новые люди скоро появятся», – с грустью подумала Элис: это произойдет, как только станет известно об их открытии. Люди придут. А с ними, возможно, придет конец Кельсингре.
* * *
Лефтрин проводил взглядом тающую в темноте фигуру алого дракона.
– Са да хранит ее! – помолился он чуть слышно и тут же скривил рот, удивляясь самому себе.
До того, как в его жизни появилась Элис, он никогда не молился. А теперь он ловил себя на этом всякий раз, когда она упрямо шла на риск. Обследовала заброшенные города, пыталась охотиться, садилась на летящих драконов… Он покачал головой, глядя, как Элис исчезает в темноте. Как бы он за нее ни боялся, именно ее безрассудная смелость его и привлекала. В тот первый раз, когда она появилась на причале в шляпке с вуалью и пышных юбках, он был ошарашен. Чтобы такая утонченная дама рисковала собой в полных опасностей Дождевых чащобах и у него на барже!
А теперь руки у нее огрубели, волосы были стянуты в узел, вуали и ленты давно исчезли. Однако она по-прежнему оставалась утонченной дамой, все такой же изящной, точно так же, как точный инструмент, каким бы он ни был изношенным, сохранял свои свойства. Она была неповторимой, его Элис. Прочной, как диводрево, и прелестной, как кружево.
