– Я не знала, что у меня есть выбор, – призналась она, наконец. На ее глазах выступили слезы, но они не пролились. – Так делается, даже в Удачном. Об этом редко говорят. Когда я была маленькая, то, бывало, видела беременную женщину, а потом она на какое-то время исчезала, а еще спустя какое-то время возвращалась – иногда с ребенком, а иногда – без. Не помню даже, когда именно я поняла, что некоторых младенцев родители не оставляют. Просто это узнавали все девочки, когда подрастали. Когда женщины об этом упоминают, то большинство говорит, что так лучше, что это происходит быстро, пока мать не успела узнать ребенка и полюбить его. Но… – Она прижала обе ладони к животу и почувствовала, как там беспокойно заворочался малыш, словно понимая, что сейчас они решают его судьбу. – Но я уже узнала этого ребенка. Я уже люблю его. Или ее. По-моему, мне будет не важно, есть ли у него с рождения чешуя на лбу или ногти у него черные. Или у нее. – Она попыталась улыбнуться, но безуспешно, и слезы внезапно покатились у нее по щекам. – Рэйн, мне было так страшно! Как-то ночью мне приснилось, что когда у меня начались схватки, я убежала рожать в лес, одна, чтобы малышка была в безопасности. А когда я проснулась, то задумалась, не поступить ли мне именно так. И я гадала, что ты обо мне подумаешь, если я так поступлю, если вернусь с измененным ребенком и откажусь его отвергнуть. Или что подумает твоя мать.
Она всхлипнула, и Рэйн моментально оказался рядом с ней. Она достала носовой платок и вытерла влажные глаза.
– Я видела некоторых хранителей драконов. Они еще совсем дети. И почти все отмечены так сильно, что мне стало ясно: они должны были родиться уже измененными. А родители их все-таки оставили. Они росли, они жили. Пусть им нельзя было завести семью и иметь собственных детей, но я смотрела на них и думала: «Их жизни не пусты. Их родители правильно сделали, оставив их, что бы ни говорили их соседи». Но теперь я смотрю, как несчастна Тилламон. Я слышу, что именно некоторые люди открыто говорят ей. Она почти все время сидит дома, даже не ходит на рынки. Она редко навещает своих подруг. А ведь она родилась неизмененной! И она никогда не делала ничего такого, что заслуживало бы наказания. Тем не менее она наказана.
Снова наступило молчание. Они оба смотрели в окно на сестру Рэйна. Облака начали закрывать солнце, и день из ясного мгновенно стал сумрачным, однако Тилламон плотнее закуталась в плащ и подставила лицо ветру, словно впитывая его.
– Может, наш ребенок родится нетронутым. Или, возможно, раз мы теперь Старшие, таким же будет и ребенок, так что его изменения окажутся…
– …красивыми, – договорила Малта, когда он замялся. – Красивыми и необычными, как у нас. На наше счастье, мы изменены так, что при виде нас люди улыбаются. Или раньше улыбались. Теперь я не менее часто вижу на их лицах нечто другое. Возмущение. До меня доходят слухи, что люди считают нас заносчивыми, думают, что мы важничаем и делаем вид, будто мы лучше других, просто потому, что дракон пожелал одарить нас привлекательной внешностью. Рэйн, у торговцев не принято, чтобы кто-то оказывался выше других. О, торговцы всегда будут считать себя выше татуированных или народа Трех кораблей в Удачном, гораздо выше любого грубого калсидийца или варвара из Шести герцогств. Но очень многие негодовали из-за того, что сатрапу вздумалось величать нас королем и королевой. Они злились и говорили, что мы от лица торговцев приняли решения, принимать которые мы права не имели, пусть даже потом Совет и подтвердил все это. Некоторых мы раздражаем, Рэйн. А есть и такие, кто хотел бы нас использовать. Тебе это известно.
– Да. – Он обнял ее и снова притянул к себе. – Наверное, я не задумывался о том, как это отразится на нашем ребенке. Если он родится измененным, а мы настоим на том, чтобы его оставить, это может испортить отношение ко всему семейству Хупрус. И, возможно, у него будет мало товарищей по играм. Но я не могу представить себе, чтобы мы добровольно кому-то его отдали. Или сами бы его утопили.
При этих словах у Малты вырвалось рыдание.
Рэйн прижался щекой к ее макушке.
– Не бойся, милая моя. Что бы ни случилось, мы встретим это вместе. Я не отдам этого ребенка обычаям. Если волей Са он начнет дышать, то и будет дышать, и никто не оборвет это дыхание, кроме руки Са. Это я тебе обещаю.
Малта справилась со слезами.
– И я тоже тебе это обещаю, – сказала она мужу, а потом закрыла глаза в безмолвной молитве о том, чтобы ей удалось исполнить это обещание.
* * *
Двадцатый день месяца Перемен – седьмой год Вольного союза торговцев
От Детози, смотрительницы голубятни в Трехоге, – Рейалу, исполняющему обязанности смотрителя голубятни в Удачном
Красный карантинный футляр
Я отправила этого голубя в одиночный полет, чтобы снизить риск. Холодная и дождливая погода оказалась суровее, чем обычно, и птицы у нас чахнут пугающе быстро. Прошу тебя немедленно ввести карантинные меры для всех голубей, прилетающих в твои клетки, как мы уже сделали это здесь. Для отправки этого послания я выбрала голубя, который кажется здоровым. У некоторых заболевших птиц обнаруживаются необычные красные вши. Обязательно проверь своих голубей, и если у кого-то такие окажутся, немедленно их изолируй.
Неужели эта гадкая погода никогда не закончится?
Эрек ужасно переживает, что такое случилось сейчас, когда он в Трехоге и занят приготовлениями к свадьбе. Я его прекрасно понимаю. Прошу тебя сделать все возможное, чтобы его голубятни и птицы оставались в хорошем состоянии до его возвращения. Сейчас мы решили, что поселимся в Удачном, хоть меня и тревожит то, как меня здесь примут. Эрек не замечает моих недостатков, как и того, насколько сильно я изменена Дождевыми чащобами. Какой он чудесный!
Глава 7
Драконьи сны
Полет не требовал никаких усилий. Алые крылья Синтары поймали жаркий поток, восходящий от раскинувшихся внизу полей с зерном, и подняли ее вверх. Она возносилась в небо. Прямо под ней жирные белые овцы щипали траву на зеленом пастбище. Когда ее тень скользнула по траве, они в страхе разбежались. Глупые создания! Ей совершенно не хочется набивать пасть их тошнотворной шерстью. Никто из драконов не любит их есть, за исключением тех случаев, когда их не тянет охотиться. Она втайне подозревала, что именно поэтому люди и разводят этих животных в таких количествах. Крупный рогатый скот нравится драконам гораздо больше. Однако для настоящего охотника – такого, как она, – пикировать на заключенное в загон животное не интересно. Она предпочтет добыть пищу охотой, отыскать какое-нибудь крупное рогатое создание, которое сможет хоть немного сопротивляться, возможно, даже будет сражаться, пока она не завоюет его мясо.
Но это будет не сегодня. Вчера она плотно поела и долго спала после обильной трапезы – весь вечер и всю ночь. Теперь ей хотелось утолить жажду, и жаждала она не крови и даже не жиденькой речной воды. Она накренила крыло, возвращаясь в небо над Кельсингрой. Наконец-то на Серебряной площади нет других драконов. Она опустится на нее, и ей не придется ждать своей очереди, чтобы Старшие… сделали что?.. Что-то, чего ей хочется. Чего ей хочется настолько сильно, что это ускользает из ее памяти. Что-то, составляющее тайну. Она беспокойно пошевелилась.
