Я даже головой замотал.
– Это слова…
– Это правда! Петр, если ты откажешься, то через месяц Земли
не будет! Не будет… и моей планеты – тоже!
Глава 3
Над Аляской ЦУП снова восстановил связь.
– «Трансаэро», мы начинаем.
– Хорошо, Земля.
– Все в порядке?
Я отвел глаза от рептилоида, прежде чем ответить:
– Да.
Вот так, наверное, и становятся предателями. Поверив Чужому.
Все равно, человеку ли в иноземном мундире или говорящей ящерице. Не из страха,
не из корысти – из самых благих намерений.
Впрочем, у счетчика все равно нет шансов. Он не представляет
себе систему безопасности космопорта… я и сам ее плохо представляю. Ровно
настолько, чтобы понимать – посты не минуешь.
Челнок подрагивал, разворачиваясь. Земля переместилась под
ноги. Теперь «Спираль» летела дюзами вперед, готовясь дать импульс на
торможение.
– Первый, – сказал диспетчер. Меня потянуло из кресла, когда
двигатель ожил. Он отработал секунд семь, прежде чем наступила пауза.
Пока компьютер обрабатывал новую траекторию, я посмотрел на
счетчика. Разговаривать нам больше было нельзя – он уже «подправил» записи
«черного ящика», сделав это именно так, как я и представлял. Возложив лапки на
пульт… Он и сейчас сидел в этой же позе, примотанный тонким тросиком к скобам
на кожухе джампера. Динамические операции – это не старт на гравитационном луче
Чужих и не прыжки сквозь изнанку Вселенной. Перегрузки неизбежны.
– «Трансаэро», мы повторяем, – сообщил диспетчер.
Мне показалось – или его голос изменился?
– Как траектория, Максим?
– Чуть нестандартная… – Он явно колебался. Было еще время
вернуться на стабильную орбиту. – Корректируем. Второй импульс через девять
секунд, продолжительность – три и пятнадцать сотых…
Счетчик посмотрел на меня. И медленно, старательно подмигнул
серым веком.
Что это он…
Дрожь корпуса, гул двигателя. Тишина.
– ??аксим… – Я старался говорить спокойно. – По моему пульту
– импульс три и четыре десятые секунды. Тяговый момент расчетный.
Диспетчер молчал секунд пять.
– «Трансаэро», у нас те же данные. Мы считаем.
– Траекторию!
– Не волнуйся. Ты в пределах посадочного коридора.
Уже что-то… по крайней мере не сгорю и не отрикошетирую от
атмосферы. Протянув руку, я слегка толкнул счетчика – пусть будет наготове.
Сейчас его способности могут понадобиться.
– Петр! – Диспетчер вдруг обратился ко мне по имени. – Ты
входишь в атмосферу нормально.
Я шумно выдохнул.
– У тебя проблемы на участке планирования. Ты…
промахиваешься.
Участок планирования…
Это пусть журналисты пишут о гордо парящих челноках,
заходящих на посадку с полными трюмами. Челнок планирует с грацией чугунного
утюга. Даже пассажирский самолет с отказавшими двигателями обречен на падение –
и это с его нормальными крыльями. А уж с моими раскладными плоскостями,
способными едва-едва корректировать полет…
Падаем мы. Не летим, а, как говорилось в одном мультике,
«красиво падаем». Прямо на идеальные, залитые полуметровым слоем бетона, полосы
космодрома. Падаем, превращая кинетику орбитальных скоростей в подобие полета.
– Насколько промахиваюсь?
Я спросил, и в тот же миг мой компьютер ухитрился довести до
конца свой расчет. Диспетчер подтвердил:
– Около ста километров, Петр.
Сглотнув, я сказал:
– Жду указаний, Земля.
– На стабильную орбиту ты уже не возвращаешься. Главное,
сохраняй спокойствие, Петр. Мы ведем тебя.
– Куда? В Китай, на сувениры?
– Ты… приземляешься около Благовещенска…
– Падаю около Благовещенска! Или на этой неделе там
построили новый космодром?
– Петр, сохраняй спокойствие, мы ищем варианты.
– Понял.
Я ждал. Приземление уже началось. Путь к Земле необратим –
запас горючего в «Спирали» очень и очень ограничен. Все, что я сейчас могу, –
это чуть-чуть корректировать траекторию.
– «Трансаэро», мы берем управление. Держись.
Снова гул двигателя – короткий, он выложился до конца,
сожрав в последнем импульсе остатки горючего. Осталась самая малость – для
атмосферных маневров.
– Петр?
Я смотрел на дисплей. Предполагаемая точка посадки
сместилась – от Благовещенска к Свободному… но не до конца.
– Мы скорректировали траекторию…
– И что?
Пауза. И беспощадный ответ:
– Не на город же тебе садиться.
– Спасибо, – прошептал я.
– Петр, мы поднимаем вертолеты…
– Спасибо, – повторил я. Челнок снова дрогнул,
разворачиваясь носом вперед. Меня даже не предупредили о маневре.
– Петр, тебе придется сажать машину вручную. Слушай меня
внимательно… – Диспетчер глотнул воздуха. – По линии твоего приземления
проходит автомагистраль…
Я засмеялся – а как тут было не засмеяться? Сажать
двадцатитонный «лапоть» на плохо асфальтированную дорогу?
– Это хорошая магистраль, Петр…
А то я не знаю наши дороги.
– Иного выхода нет, пилот.
Конечно, нет. На «Спирали» не предусмотрена система
аварийного спасения. Зачем перегружать челнок, когда так много желающих занять
место пилота, а каждый килограмм иноземного дерьма стоит немыслимые деньги?
Челнок начал легонько подрагивать – первое, еще нежное,
касание атмосферы.
– Идите вы все к черту!
Они сознательно провели эту последнюю, безумную коррекцию
курса, практически лишив меня возможности управлять челноком. Чтобы отвести
удар от города. Чтобы у меня не было иного выхода, кроме как сажать
«межзвездный» корабль на разбитое шоссе.
– Мы перекрываем магистраль, через полчаса она будет чистой.
Он так старательно говорил «магистраль», этот незнакомый мне
мужик из ЦУПа. Сразу представлялись сверкающие, прямые, как стрела, западные
автострады.
– Связь уходит. Держись, Петр.
