– А летаешь давно?
– Два года.
Одна медсестра неуверенно хихикнула, другая начала мне
улыбаться. Очень милая девушка…
– Ты почаще к нам заглядывай, – заметил врач. – Я
диссертацию пишу: «Влияние экстремальных экстратерральных условий на
поведенческие императивы». Мне нужны самые полярные случаи.
– Как компания решит. Хотя мне тут не очень нравится, –
признался я. – Жарко слишком. И местные… совсем уж хмурые.
– А чего им веселиться, у них через неделю сезон
коллективной эвтаназии, – хмыкнул доктор. – Личинки дозревают, надо
обеспечивать свободные пространства. Ладно… Петя. Счастливо долететь.
– Спасибо. – Я начал быстренько отступать к двери.
– Сувениры хоть прихватил? – спросил доктор.
– Конечно, – похлопав по карману кителя, сказал я. Медсестры
очень неуверенно засмеялись.
– Обязательно заглядывай, Петя, – помолчав, сказал врач.
– Хорошо, Костя. – Я вышел.
Все, главная проблема снята. Допуск получен.
Я прошел в корпус Контрольного Центра. Там было полно
морпехов, пришлось достать пропуск и нести его в руке. Я долго искал свободного
диспетчера, наконец какой-то угрюмый парень внес мои данные в компьютер и
подписал последние пункты разрешения. Мой челнок уже заправили и проверили, я
отдал диспетчеру талоны на две с половиной тонны керосина и подтвердил
отсутствие претензий.
Вот теперь совсем все, пожалуй.
До старта оставалось полтора часа. Можно было попросить кар,
но я решил прогуляться до челнока пешком. Когда еще сюда попаду?
На Хикси я прилетел с грузом простым и не хлопотным.
Картинами. Ну, знаете сами – маленькие такие, пятнадцать на десять сантиметров,
в деревянных рамочках и под стеклом. На каждой – клочок моря, деревья на
берегу, в небе луна, а по воде – серебристая дорожка. Художники честно
старались обеспечить максимальное разнообразие, поэтому кое-где в море мелькали
паруса, в небе летели птицы или луну затягивали облака. В общем-то зря они это
делают, зрение хиксоидов куда совершеннее нашего. Им хватает той
индивидуальности, которую придает картине выпавший из кисточки волосок или
отпечаток пальца на темпере.
Обратно я вез груз еще более незатейливый – пластинки
кортризона. Кажется, у хиксоидов они тоже служат украшениями. Но на Земле из
пластинок делают самые лучшие бронежилеты и обшивку для новых моделей челноков.
Хиксоиды не протестуют, хоть и могли бы воспользоваться Законом о Неправомерном
Использовании. Видимо, считают, что люди хотят видеть свои корабли более
красивыми.
Моя «птичка» из самых старых, обшита керамикой. Это –
разработанная еще полсотни лет назад «Спираль», двадцатитонный челнок с
небольшим грузовым отсеком. Конечно, он переделан, но внешне практически не
изменился. С Земли «лапоть» – что поделаешь, форма такая, что прозвище к
«Спирали» прилипло навсегда, – запускают стареньким, хоть и модернизированным
«Протоном». Это ощущение не из приятных. Как говорят: «У Чужих приятно взлетать,
на Землю приятно садиться».
У пропускного пункта на взлетное поле я последний раз
предъявил пропуск и засунул его в карман. Все. Пора домой, пора-пора…
Обходя туши челноков, я двинулся к взлетной башне. «Спираль»
уже заканчивали выдвигать на позицию, но персонал еще не отошел, и я ускорил
шаг. Всегда интересно поглазеть на Чужих.
Команда была смешанная. Два исполинских, под три метра,
хиксоида. Этакие серые богомолы. С виду жутковатые, но на самом деле, говорят,
чертовски хрупкие создания. Я сам видел однажды, как хиксоид споткнулся, упал и
переломил одну из опорных лап. Вот и сейчас хиксоиды стояли в порядочном
отдалении от челнока. Двигали его три странных существа, похожие на черепах, но
не в панцире, а покрытые складчатой кожей. Временами из складок высовывалось
длинное тонкое щупальце и плавно сдвигало челнок на метр-другой.
Один из хиксоидов двинулся мне навстречу. Пасть – ну не
поворачивается у меня язык ртом ее назвать! – распахнулась, и хиксоид
проскрежетал:
– Пилот?
Я кивнул, борясь с желанием предъявить пропуск. Не их это
дело, документы мне сверять.
Хиксоид отступил. Дождавшись, пока «черепахи» отползут от
«Спирали», я направился к люку. Трап «черепахи» тоже подвинули, спасибо им.
Оттянув утопленную ручку, я открыл люк. Покосился на хиксоидов, наблюдавших за
мной, и вошел в челнок.
Чем меньше с Чужими общаешься, тем меньше дров наломаешь. А
то ляпнешь что-нибудь, внешне абсолютно безобидное, – и вызовешь
дипломатический кризис. Например, желать хиксоидам здоровья и долгой жизни
сейчас было бы колоссальным издевательством.
В челноке было здорово. Прохладно, все-таки теплоизоляция
будь здоров! Пахло кожей и пластмассой. И чуть-чуть электричеством – даже не
озон, а какой-то неуловимый специфический запах обилия электронной аппаратуры.
И совсем немного пряностями – я их месяца два назад перевозил, при посадке
несколько упаковок лопнули и разлетелись по грузовому отсеку…
Шлюз был крошечный. Маленький пульт управления дверьми,
шкафчик со скафандром, который я полгода не надевал. Дверь в рубку и дверь в
грузовой отсек. Я включил герметизацию, и пока в стене гудели сервоприводы,
подтягивая люк, наглухо запирая челнок, пошел проверить груз.
Кортризон – штука очень легкая. Пластинки, в точности
соответствующие размерам привезенных мною картин, были упакованы в прозрачную
пленку и принайтованы к стенам. На каждой упаковке аккуратно выведена масса и
обозначен центр тяжести. Сверяясь со стандартной таблицей, я прикинул
балансировку челнока.
Великолепно. Никаких проблем. Наверное, педантичные
хиксоиды, которые лишь в искусстве ценят индивидуальность, привлекли для
укладки груза счетчика.
Я запер грузовой отсек, запустил откачку воздуха и прошел в
рубку. Подковка пульта тлела желтыми дежурными огнями. Активировав главный
компьютер, я включил связь и общее тестирование систем. Уселся в кресло,
застегнул ремни.
Справа от меня полагалось стоять креслу для второго пилота.
На самом деле там стоял джампер, алюминиевый цилиндр метровой высоты. Я похлопал
его по прохладному боку.
Глупо относиться к двумстам килограммам проводов и микросхем
как к живому существу. Скорее уж можно здороваться с компьютером. Но у каждого
свои причуды.
– Контрольный Центр – борту тридцать шесть восемнадцать,
«Трансаэро», – донеслось из громкоговорителя. – Готовы?
– Борт тридцать шесть – восемнадцать – Контрольному Центру.
Почти готов.
– Стартовая башня дает десятиминутный отсчет. Время принятия
решения – плюс три минуты.
– Вас понял. Жду подтверждения.
