– Пусть Куалькуа уйдет!
Что-то заструилось по моему телу, оставляя чуть влажный
след. Словно огромный слизняк. Я дернул ногой – и комок бесформенной плоти
цвета моей кожи выпал из штанины.
– Это была только проверка, – сказал командующий. – Важно
было убедиться, что куалькуа совместимы с человеческим организмом. – Для нашего
плана это абсолютно необходимо.
Я оглянулся в поисках поддержки, но все стояли молча. Маша
брезгливо морщилась, глядя на куалькуа, Данилов отводил глаза, дед успокаивающе
протягивал руку…
– Петр, мы должны их выслушать…
– Я не позволю этой твари ползать по моему телу! – закричал
я. – Чего бы ни требовал ваш план!
– Мне кажется, они правы, – сказал дед. – Петя, успокойся.
И тут что-то сломалось во мне.
Разве он понимает, что это такое – чужая плоть, вросшая в
твое тело! Говорящая, ползающая, разумная тварь!
Разве ему есть до этого дело?
– Я все-таки только инструмент для тебя! – крикнул я. –
Инструмент!
Часть третья
Геометры
Глава 1
Это – потолок.
Он сверху, значит – потолок. Неровный, коричнево-серый,
непривычный… чужой.
Я повернул голову.
Крохотный отсек. Все неровное, мятое, гофрированное. Пол,
стены, потолок. Кажется, и кровать, на которой я лежу, бугристая. Освещение –
мутные стеклянистые булыжники, в беспорядке разбросанные по стенам, свет из них
идет оранжевый, неприятный.
Где я?
А самое важное – кто я?
В голове – пустота. В теле – вялость. Надо встать…
Что-то не пускало меня. Приподняв голову, я увидел широкую
ленту из плотной ткани, перехватывающую мое тело выше колен и по грудь,
притягивающую к кровати. Кстати, кровать действительно неровная, это скорее
невысокий помост, вырастающий из пола.
Как я сюда попал?
И кто я?
Ничего не помню…
Мне стало страшно. Я видел отсек, в котором лежал, и все, на
что падал взгляд, обретало имена. Стены, пол, потолок, кровать, свет, лента… Не
так уж и много. Несколько понятий, они перекатывались в моем пустом черепе,
словно… словно? Что-то в чем-то… но я не помню, что и где.
Крошечный мирок, его можно было бы измерить шагами, ухитрись
я выбраться. Шесть на шесть шагов, пожалуй. Я уперся ногами, пытаясь выбраться
из-под ленты. Но та мгновенно напряглась, прижимая меня плотнее. Я молча
сопротивлялся, и мне даже удалось чуть-чуть выползти, но потом лента сжалась
так крепко, что перехватило дыхание. Жадно втягивая воздух, я замер. Лента,
помедлив, расслабилась.
Вот так. Тюрьма.
Что такое тюрьма? Место для изоляции от окружающего мира.
Значит, он есть, этот мир. Значит, он не ограничен серыми стенами.
Уже успех. Что-то выползает, выкарабкивается из памяти.
Робко, неуверенно, но все-таки. Стены, пол, потолок, кровать, оранжевый свет –
это тюрьма. Еще есть я. Руки, ноги, пустая голова… Еще есть движения – встать,
выползти, пойти. Еще есть числа. Раз, два, три, четыре, пять, шесть…
И все это можно сказать. Вслух. Громко.
– Кто я? – спросил я потолок. Пересохшие губы двигались с
трудом, звук был еле слышен, но эта попытка обогатила меня на множество новых
понятий. Губы, язык, горло, дыхание, воздух, звук.
Мне бы только выбраться отсюда! Увидеть что-то еще! И я
вспомню, обязательно вспомню все. Кто я и как сюда попал.
Шорох – я повернул голову. В стене открылся люк. Люк – это
то, через что входят. Небольшой, мне бы пришлось нагнуться, чтобы пройти в
него.
Из люка в камеру вошло существо. Четвероногое, безрукое, с
длинной острой мордой, покрытое густой черной шерстью, с хвостом. На горле –
колышущийся комок, похожий на болезненный нарост. Облик был отталкивающий и
почему-то тревожный. Что-то очень неприятное было связано с этим существом…
Нет, с существами. Их было много, я знаю. Не помню, но знаю…
Неужели и я…
Вскинув голову, я уставился на собственное тело. Нет,
насколько я могу судить, оно совсем другое. И двигаюсь я обычно не на
четвереньках.
– Самочувствие? – спросило существо.
Его голос был как музыка. Просто из-за того, что не был
тишиной.
– Напряжение и растерянность, – сказал я. – Кто ты?
– Алари. Это не личное имя, а название расы.
Речь его, кажется, шла не изо рта, а из нароста на шее.
Наверное, что-то вроде голосового мешка-резонатора.
– Почему я лишен возможности двигаться?
– Ты агрессивен, – ответил алари. – Ты нанес большие
разрушения.
Разрушения?
Огонь… да, я помню огонь. Во тьме, там, где не было и не
может быть огня, вспыхивает пламя. Обломки, несущиеся ко мне, я уворачиваюсь,
лечу…
Значит, я умею летать?
…лечу сквозь тьму и холод, но слишком много сил ушло на
разрушение, на пламя, пожирающее металл, что-то тащит меня обратно…
– Кто я?
Алари защелкал челюстями:
– Не притворяйся! Ты знаешь, кто ты! Этот вопрос должны
задавать мы!
– А вы не знаете, кто я? – глупо уточнил я.
Существо на шаг отступило. Задрало морду к потолку.
– Неприятность… – прошептало оно.
– Освободите меня, – попросил я. – Пожалуйста. Я буду крайне
признателен. Я не буду причинять разрушений.
– Нет. Ты опасен.
– Я буду так лежать?
– Да.
– Долго?
– Очень.
Во мне проснулся страх.
Я не хочу!
Мне ничего не вспомнить, мне не вернуть себя, пока я валяюсь
в крошечной камере, привязанный к кровати, беспомощный и неподвижный.
Я снова забился, и вновь лента напряглась, сковывая
движения.
– Мне хочется пить… – попросил я, когда обрел возможность
дышать.
– Это разрешено.
Существо скрылось в люке. Я ждал, люк оставался открытым, но
в нем ничего не было видно, лишь короткий полутемный туннель. Потом алари
вернулся.
Оказывается, он мог ходить и на двух лапах. А в передних был
зажат маленький металлический сосуд.
