Я торопливо набросил куртку на колени.
– Не шевелиться! – велел алари. Подошел ко мне, схватил
куртку и быстро обшарил передними лапами карманы. Там ничего не оказалось, но
он еще проверил подкладку, швы и лишь потом вернул одежду. Я прикрыл наготу и
сказал:
– Верните мои вещи.
– Нет.
– Я отказываюсь общаться и отвечать на ваши вопросы.
После короткой паузы алари что-то спросил у людей. Видимо,
те посоветовали ему не противиться.
Второй алари появился очень быстро. Он принес мне шорты из
блестящей серебристой ткани. Женщина снова отвернулась, я быстро натянул их,
хотел было вернуть куртку мужчине, но тот покачал головой. Видимо, это
означало, что можно оставить ее. Я надел куртку, застегнул на все пуговицы, так
же, как ее бывший хозяин. Спросил у алари:
– А где моя остальная одежда?
– Какая одежда?
На меня как будто озарение нашло. Глядя на людей, я начал
перечислять:
– Обувь, носки, брюки, рубашка, свитер, майка, трусы, юбка и
нагрудная повязка.
У Алари задергался кончик остренького носа.
– Ты надеваешь все это сразу?
– Не знаю. – Я задумался. – Нет. Нагрудная лента – это часть
женского туалета.
– У тебя было только это. – Алари протянул лапу к шортам. –
Ты удовлетворен? Готов к сотрудничеству?
– Да, – решил я.
– Ты обвиняешься в преступлении. Ты уничтожил наши корабли.
Корабли!
Звезды и планеты!
Космос.
Я летал, действительно летал. Но не сам, а в корабле.
– Не помню, – признался я. – Не помню.
– Как называется твоя планета?
Я даже зажмурился, пытаясь вспомнить. Я очень хотел найти в
памяти это слово. Не для алари, для себя…
– Не знаю.
– Эти существа, – алари кивнул на людей, – твои
соплеменники?
– Может быть…
– Их планета называется Земля. Это тебе что-то говорит?
– Земля – это мягкий слой почвы.
– Ответь на вопрос.
Земля, – повторил я мысленно. Земля.
– Нет.
– Сейчас – период отдыха. Но мы еще вернемся и продолжим
общение, – сказал алари. – В мое отсутствие ты можешь передвигаться по всему
помещению.
Какая щедрость!
– А как называется эта планета? Где мы находимся?
– Это корабль, – помолчав, сказал алари. – Всё. Я должен
думать.
Он что-то сказал людям на незнакомом языке, и те с явным сожалением,
бросая на меня сочувственные взгляды, стали выходить.
Значит, они здесь не многое решают.
И для них алари – не-друг. Это очень печально. Не-друзъя
должны становиться друзьями.
Я был уверен, что за мной наблюдают. Поэтому осматривать
помещение пришлось очень долго – прохаживаясь взад-вперед, останавливаясь,
чтобы растереть ноги, приседая. Пусть думают, что я восстанавливаю подвижность.
Это, кстати, тоже полезно.
Я на корабле – большом корабле, очевидно. Мой корабль был
меньше. Возможно, он находится где-то рядом.
Шансов, конечно, мало. Но я должен их использовать.
Что у меня есть, кроме собственного тела?
Шорты и куртка. Шорты мне ничем не помогут, разве что
нарвать из них полоски, свить веревку и удавиться. Куртка… Плотная
темно-голубая ткань, мягкая подкладка, какие-то эмблемы с незнакомыми символами
и знаками чужого языка. Застегивается на пуговицы, а еще есть крошечные кусочки
металла, тянущиеся под пуговицами, по полам. Тоже застежка? Очень похоже, вот
только как ее застегнуть… Видимо, это форма. Тоже бесполезна… стоп. Я покрутил
в пальцах кончик шнурка, пропущенного по низу куртки. Слева и справа шнурок
выходил из маленьких металлических колечек. Ага, это чтобы затянуть ее на
поясе. А ведь полезно!
Я продолжил бродить по камере, разминая пальцами узелок на
шнуре. Потом развязал его и стал осторожно вытягивать с другой стороны куртки.
Это заняло минут десять – куртка начинала топорщиться, приходилось ее
оправлять, стараясь делать все как можно неприметнее для возможного
наблюдателя. Наконец мои усилия увенчались успехом. Шнурок выскользнул, и в
кулаке, куда я его прятал, оказался почти метровый отрезок прочной веревочки.
Очень славная удавка.
Я не сомневался, что могу справиться с алари голыми руками.
Судя по следам на моем теле, я уже выдерживал такой бой и нанес мохнатым
немалый урон. Не зря же они так перестраховываются.
Теперь остается люк.
Самому мне его не открыть. Значит, придется просить об
услуге самих алари. Тот, первый, с черной шерстью, сказал что-то о «периоде
отдыха». Возможно, по этому поводу охрана уменьшена? Может быть, меня
контролирует только одно существо?
Вступив на зыбкую почву предположений, я сразу утратил
уверенность. Если я и впрямь кажусь им настолько опасным, то охранников должно
быть несколько. Но ведь был еще и бой в космосе? «Разрушения». Часть существ
может заниматься ремонтом корабля… А сколько всего их может быть на корабле?
Двое, шестеро, десять, сто?
Моя решимость таяла с каждой секундой. И я перестал
колебаться.
– Мне надо удалить отходы! – сказал я в потолок. – Горшок
тащите!
К моим потребностям они относятся довольно внимательно. В
прошлые разы серый алари появлялся быстро, я успевал досчитать лишь до
двадцати.
Десять… двенадцать… восемнадцать… двадцать…
Они оказались чрезмерно пунктуальны.
Люк открылся, и алари с ночным горшком в руках вступил в
камеру. В следующее мгновение я повалил его на пол и захлестнул удавку на шее.
Судно с грохотом упало на пол.
– Кто контролирует камеру? – крикнул я, на миг затягивая
шнурок. Одну ногу я держал в проеме люка – на всякий случай, чтобы ему не
вздумалось закрыться.
– Я… – нормальным, совсем не придушенным голосом ответил
алари. Может, слабо прижал? Рывок – существо, придавленное коленом к полу,
захрипело и так же громко произнесло: – Нет…
Видимо, этот гадкий нарост на шее, откуда выходят звуки, не
зависит от дыхания.
Немного ослабив нажим, я спросил:
– Кто еще?
Молчание. Ничего, это тоже ответ. И мне он нравится.
