Маленький круглый холл. Несколько кресел, столик, овальные
экраны на стенах. Один работал, по нему ползли строчки. Наверное, какой-то
информационный терминал с горячими новостями.
– Наверх, – сказал Таг, вступая на узкую лестницу.
Я поплелся следом. В двух шагах был лифт, но Таг явно не
собирался им пользоваться. Не положено без необходимости?
Каждый пролет лестницы заканчивался небольшим коридорчиком,
из которого вело с десяток дверей, видимо, в жилые комнаты. И лифт… Может, мы
живем невысоко?
На четвертом этаже я изменил свое мнение. Кивнул на одну из
дверей, сказал:
– Моя комната. А ты на пятом… постой-ка. Приложи руку.
Я коснулся его двери, и она слегка приоткрылась. В помещении
зажегся свет.
– Узнал тебя замок, – удовлетворенно решил Таг. – Ну идем,
покажу твою комнату.
Таг жил у самой лестницы, я – в конце коридора. Таг открыл
мою дверь с той же легкостью, как я его, и пояснил:
– Без спроса может зайти Наставник, Ган, я… Может быть,
Катти? – Он хитро улыбнулся. – Ну если ты настраивал, тогда еще кто-то. Входи!
Я вступил в свой дом. В свой незнакомый дом…
Комната была квадратной, довольно большой, со стороной шагов
в десять. Кроме той двери, в которую мы вошли, была еще одна.
– Санитарный блок, – поймав мой взгляд, сказал Таг. –
Объяснить, что там к чему?
– Мне кажется, уж это я вспомню, – отказался я. Таг
засмеялся.
У одной стены, под окном, стояла кровать, на мой взгляд – довольно
узкая и слишком низкая. Хотя откуда я знаю, какими должны быть кровати? Тот
помост, на котором я спал у алари, был в первую очередь оковами, каким-нибудь
детектором, изучающим мое тело, но никак не мебелью.
Вот только странно, что мне нравится спать под окном.
Вдоль противоположной стены тянулись сплошные ряды полок.
Полупустых – где-то стопка книг – все очень тоненькие, где-то камешек
затейливой формы, аккуратно сложенная одежда, вазочка из желтого металла с
черненой инкрустацией… Все на виду, все очень аккуратно, но какую-то тоску
вызывает своей открытостью для всеобщего обозрения, изобилием свободного места
и почти нарочитым порядком. Мне показалось, что теперь у меня не получится
раскладывать вещи с таким педантизмом. Совершенно пустой стол с двумя креслами.
Был еще экран на стене, снабженный терминалом, но сейчас он не работал.
– Покажу, как пользоваться книгами, – сказал Таг. Порылся в
стопке, вынул одну. – Это пойдет! Вводный курс лекций по регрессорству! Тут
тебе и полезные сведения, и история.
Он подошел ко мне, раскрыл книгу.
Что-то не работают мои ассоциации…
Книга была из пластика. Состояла только из обложки.
Внутренняя поверхность была светло-серая, чистая. Только верхние уголки обложки
слегка затерты…
Таг коснулся пальцем уголка, и на изнанке обложки проступили
буквы.
«Регрессорство. Вводный курс».
На другом листе появилась цветная, прекрасного качества
фотография. Обнаженные люди, мужчина и женщина, у ног которых свилось кольцами
длинное, шагов в пять, черно-сизое лоснящееся существо. Какое-то подобие головы
у него было, но с уверенностью сказать, где голова, а где хвост, я не мог.
Рядом с ними, держась за ладонь женщины хиленькой лапкой, стояло другое
создание – ростом вдвое ниже людей, почти полностью покрытое мелкими серыми чешуйками,
с карикатурно-человеческим лицом.
Гибкие и Маленькие Друзья.
Две первые расы, которые мы не истребили, а сделали равными
себе, Друзьями.
– Листаешь… – показывал Таг. – Пальцем пишешь цифры – это
быстрый переход к нужной странице. Пишешь слова – контекстный поиск…
– Спасибо, – сказал я. – У меня такое ощущение, что я первый
раз в жизни вижу книгу.
– И это говорит Умник Никки, – вздохнул Таг. – Вспомнишь. Ну
что, я тебя оставляю?
Я оглядел комнатку.
– Да, наверное.
– Хочешь – полистай перед сном, – сказал Таг. – А лучше
выспись. Что еще? В холодильнике у тебя что-нибудь есть?
Он уверенно прошел в конец комнаты, открыл небольшой
контейнер, стоящий на полке, заглянул.
– С голоду не помрешь. Ладно. Что-то решишь узнать – заходи.
Или звони.
Таг кивнул на терминал, я понимающе улыбнулся. Уж с
терминалом я разберусь. Они достаточно умные, наши управляющие системы.
– Полноценного отдыха, Никки.
– И тебе, Таг.
Мой друг – старый и новый одновременно – вышел, и я остался
один.
Здесь я жил. Читал учебники по регрессорству, общался с
друзьями, улетал в Дальнюю Разведку, влюблялся в Катти… Да нет, чушь! Не мог я
в нее влюбляться! Не чувствую я ничего в себе, ни следа любви, ни капли тоски!
Здесь я буду жить. Заново учить устройство кораблей и
методики превращения – не-друзей в Друзей. Общаться с Тагом и Ганом, улетать в
Дальнюю Разведку, влюбляться в Катти, потом мы поженимся, заведем детей, сдадим
их в интернат, и я продолжу общаться с друзьями, улетать…
Упав на кровать, я вцепился в покрывало, стянул его,
скомкал, прижался лицом. Слезы текли сами, и я не мог их удержать.
Почему все так получилось? Этот мир вокруг – правильный,
добрый, хороший, но я никак не могу назвать его своим!
Не так, что-то не так!
Минут через пять я все-таки поднялся. Подошел к терминалу и
поэкспериментировал с освещением. Верхний свет, шедший из четырех маленьких
плафонов, удалось погасить, а над кроватью зажечь ночник – матовый шарик на
гибком стержне. Управляющая система в комнате оказалась не в пример тупее
корабельной, но все-таки достаточно догадливой, чтобы понять желания такого
идиота, как я.
Не уснуть мне сейчас. Хоть и вина выпили, и время позднее.
С книжкой в руках я прилег на кровать. Раскрыл обложку… нет,
почему мне кажется, что книги должны быть совсем другими? «Запустил» первые
страницы. «Вводный курс». Дальше…
За фотографией шла чистая страница, на которой было написано
лишь две строчки:
Продвижение к будущему невозможно без взгляда в прошлое.
Гатр Хамецци.
Имя казалось мне знакомым. Слово «Регрессор» цеплялось к
нему, как синоним. Гатр Хамецци был Наставником и основоположником теории
Регрессорства…
Я пролистнул и начал читать.
Вначале, как и обещал Таг, шла история человечества. Я
быстро пробежал Каменную, Костяную и Крепостную. Задержался лишь на истории
создания напалма – это было очень увлекательно и неожиданно. Настоящий прорыв
человеческой мысли. А вот о Наставнике и алхимике Риге Гаттерне, Риге-вонючем,
и открытии им плесневых лекарств история почти ничего не сохранила. Приводились
лишь две версии – одна, что он занялся лекарством, чтобы спасти от чумы своих
подопечных, а другая – что он хотел вылечить своего старого Наставника. В те
времена по континенту прокатились волны эпидемий, это было страшное и мрачное
время. Наставники как могли ограничивали размеры бедствия, внедряли в общество
нормы гигиены, но без чудесной плесени Рига-вонючего мир мог надолго
остановиться в развитии, города-крепости превратились бы в уединенные, боящиеся
чужаков поселения…
