– И что теперь? – глупо спросил я.
– Пройдет. Надо изменить возникший у тебя ложный образ
поведения. Хочешь, сходим в баню? У нас еще есть время.
– Тебе решать, – согласился я.
– Тогда одевайся, зайдем к Тагу.
Может, это и регресс, но я расслабился, лишь когда Катти
вышла.
Таг и впрямь чувствовал себя неважно.
– Алкогольсодержащие средства надо запретить, – бормотал он,
бродя по комнате. Порядок у него был такой же, как у меня, зато вещей побольше.
В основном за счет фотографий чудовищных монстров на стенах и каких-то неаппетитных
субстанций в широких плоских сосудах. – Это отрава. Я подам предложение в
Мировой Совет от имени всего института…
– Подожди денек, вдруг передумаешь, – засмеялась Катти. Она
сидела в кресле, веселая и беззаботная. Может быть, и впрямь уверилась, что со
мной все будет в порядке? Или старается развеселить меня?
– Подожду! Но не передумаю! – энергично заявил Таг. – Когда
Никки отчитываться?
– Наставник договорился о встрече с Советом в шесть часов
дня. Уйма времени. Я хочу сводить Никки в баню.
– А чего так? – удивился Таг.
– Токсины вывести. – Катти подмигнула мне, и я был рад этой
деликатности. – Пойдешь?
– Пойду, – решил Таг. – Надо попросить машину…
– Я на колесах. Наставник прикрепил ко мне машину на пять
суток, пока будет длиться первичная реабилитация Ника.
– Ага, ты теперь главная в этом процессе… Ган ничего не
нашел?
– Абсолютно. Доклад корабля был полным и правильным. Он
сидел до утра, ушел домой только в половине третьего. Дадим ему отоспаться?
– Дадим, – согласился Таг. Он перебрал стопку одежды и
накинул поверх рубашки курточку, сплетенную из разноцветных шнуров. – Красиво?
– Очень, – одобрила Катти.
Машина была или та же, что вчера, или неотличимая от нее.
Маршрут задала Катти, потом развернула переднее сиденье к нам, и мы принялись
болтать. Ни о чем в общем-то.
Про расу будущих друзей, которую я нашел в космосе, и про
то, как здорово и увлекательно будет заняться ими всерьез, помочь стать
Друзьями. Тага, впрочем, это не сильно волновало. Вот раса, сходная с нами
внешним обликом, – это да!
– Ведь еще никогда такого не было! – азартно жестикулируя,
говорил он. – Ну вот когда Маленьких делали Друзьями, до чего доходило? Создали
копир-костюмы и в них детей отправляли к Маленьким! Искусственно тормозили
рост, чтобы подготовить взрослых Регрессоров… дети-то постоянно проваливались…
Как долго это аукалось, Катти?
– Семнадцать поколений низкорослых, – вздохнула она. – Да и
теперь… изредка… говорят…
– А с этими – только работай! Готовь сотрудников, засылай на
планеты будущих-друзей и работай! Завидую регрессорам! Вот честное слово –
завидую!
– Они достаточно развиты, чтобы распознать чужаков. Мы можем
быть идеально похожи внешне, но различия в психике скажутся. Так что легкой
работы не будет.
– Да мало ли методов? Вот, – Таг указал рукой на меня, –
амнезия! Прекрасный способ, чтобы оправдать любые странности регрессора!
Наступила тишина. И сам Таг осекся, и мне нечего было
сказать, и Катти отвела взгляд.
– Это хорошая гипотеза, – сказал я.
– Никки! – Таг даже соскочил со своего кресла, стукнувшись
головой о потолок, но машину мотнуло на повороте, и он упал обратно.
– Откуда ты знаешь, что я – Никки? Может быть, его
допросили, вызнали все что можно и под видом Никки заслали меня? Чужого
регрессора! А?
Мне сейчас так плохо было, что я никого не щадил.
– Ник!
Я посмотрел в глаза Катти.
– Это невозможно по трем причинам.
– Тогда докажи мне, что я – это я. Потому что сам я в это не
всегда верю!
– Твое тело – тело Никки. Мы же сверили генную карту! Оба
анализа оказались правильными, отвечающими твоему генотипу!
– Тело могли скопировать, – предположил я.
– Второй довод против! Мы провели полную ментоскопию твоего
мозга. Да, ты ничего не помнишь о прошлом! Но словарный запас – это именно твой
запас! Ты знаешь то, что должен знать! И чужой памяти в тебе нет! Зачем
засылать регрессора, который не знает своего задания? Это же бессмысленно! А мы
обшарили весь мозг, все его уголки. Чисто!
– А третий довод? – спросил я. Прямо-таки с мстительным
желанием навредить себе самому!
– Мы. Твои друзья, твой Наставник. Неужели мы можем не
почувствовать подмену?
Я закрыл глаза. Спасибо, Катти. Спасибо за эти слова. Может
быть, они – и есть самый главный довод. То, что меня успокоит.
– Не-дружественный регрессор должен быть такой копией Никки…
морально-этической копией… что это просто невозможно.
– Спасибо, Катти… – прошептал я.
– Абсолютно бесспорные доводы, – сказал Таг. – Вот мне,
специалисту по иным расам, веришь?
– Верю.
– Конечно, если брать все как абстрактную гипотезу… – Таг
сладко зажмурился. – Нет, я мог бы попробовать найти возражения. Обойти все
доводы.
Тишина вернулась.
– Сделай это, Таг, – попросил я. – Попытайся понять, могу ли
я быть чужим регрессором. Если найдешь такую возможность – подумай, как
проверить. В этом случае меня надо немедленно изолировать от общества и
разрабатывать меры противодействия.
– А вот эти твои слова, Ник, – сказала Катти, – последнее
доказательство. Может быть, ему Мировой Совет не поверит. Но я – поверю. Ты наш
Никки. Умник Никки, Никки Непоседа, Никки Перестраховщик. Не бойся ничего!
– Не верь, не бойся, не проси, – сказал я. – Спасибо вам.
Когда я совсем приду в себя, то мы еще посмеемся вместе. А пока не получается.
Баня была не одним зданием, а целым комплексом – круглые
павильоны, из-за непомерной высоты казавшиеся скорее башнями, сросшиеся боками
трехгранные пирамиды, в центре – исполинское кубическое сооружение из
снежно-белого камня. Пространство между зданиями так густо заросло зеленью, что
казалось бы давно заброшенным, если бы не тропинки, ведущие в глубь комплекса.
Мы оставили машину у дороги и пошли по одной из тропинок, ныряя под эстакады и
галереи, связывающие здания друг с другом затейливой сетью. Один раз навстречу
прошла маленькая компания – трое мужчин и две женщины. Они смеялись, болтали о
чем-то и дружелюбно поздоровались с нами.
Сквозь ворота с тепловой завесой мы прошли в обширный
сумрачный зал. На пороге я на миг остановился.
