- Конкуренты, - сказал я, - везде конкуренты. Я просто сидел, как зайчик.
Часть вторая
Глава 1
Пока я надевал штаны, которые брюки, от волнения запутался в штанине, она же брючина, и чуть не упал. Мариэтта наблюдала с хмурым неодобрением, не любят женщины тонко чувствующих интеллигентов, грубые мачо всегда в моде, даже не понимаю, как нам, интеллигентным кроманьонцам, в древние времена удалось одолеть питекантропов и всяких там неандерталов.
- Ушли через подземные коммуникации, - предположил я. - Под любым городом такие сети туннелей, только в полиции о них не слыхали!
Она спросила обидчиво:
- Почему это не слыхали?
- Чтоб не лазить туда, - объяснил я. - Говорят, там не чисто. Не в том смысле, что нечисто, а в самом буквальном смысле не чисто.
- Ну да, - сказала она высокомерно, - я там два раза каблук ломала!
- Чего тебя понесло на каблуках? - спросил я, потом вдруг догадался: - Послушай, а ты женщина, да?
- Мог бы и раньше догадаться, - ответила она с достоинством. - Иногда это помогает. Вряд ли ты оставил бы на ночь сержанта Синенко. Хотя кто тебя знает…
- Я ужасно старомоден, - сказал я виновато, - и все еще замечаю гендерную разницу, хотя это недемократично и противоречит либеральным ценностям. Я не буду отбиваться, если останешься еще на ночь. Что-то мне начинает нравиться, когда меня насилуют женщины в полицейской форме…
- Я форму оставила на спинке стула!
- Все равно я ее видел, - признался я. - А твой пистолет уже под подушкой?… Потому я и не сопротивлялся. Как думаешь, что он имел в виду насчет угрозы связаться?
Она наморщила лобик, глаза очень серьезные, нащупала в кармашке смартфон.
- Думаю, это не угроза пока что, а попытка завербовать. Держать ближе, чтобы ничто от них не ускользало. Нужно сообщить в отдел. Хотя вряд ли отследят, у корпораций свои спутники, но все равно доложить обязана. Не волнуйся, на тебя это не бросит тень.
- А я при чем? - пробормотал я.
Она пожала плечиками.
- Ну… кто тебя знает. Может быть, ты ведешь свою игру. Очень сложную и мне совсем непонятную. Как и другим.
Я сказал тоскливо:
- Да какую игру… Я чист как стеклышко, через которое можно смотреть даже на солнце… Все мои желания, это лежать на диване и смотреть футбольные матчи! Разве не видно?
Она посмотрела на меня внимательно.
- Знаешь, видно. И я тебе верю.
- Так чего?
- Я тоже не хотела лезть в вонючее болото, - пояснила она, - там в подземных коммуникациях. Хотелось просто полежать на травке под ласковым солнышком! Но полезла, как и тогда в учебке, чтобы закончить полосу препятствий, получить аттестат и перейти в разряд элитного спецназа.
- Понял, - буркнул я. - Но только я не элитный спецназ. Я вообще гуманист и гедонец. И стрелять ни в кого не хочу.
- Но выстрелишь, чтобы не дать выстрелить в себя?
- Любой выстрелит, - огрызнулся я. - Но я сижу и никого не трогаю! А не лезу вышибать двери и ловить террористов. В таких овечек, как я, никто не стреляет.
Она сказала почти нежно:
- Успокойся, я ни в чем тебя не обвиняю.
- Ты меня гнетешь подозрениями, - сказал я горько, - и угнетаешь намеками. А я такой ненамекаемый, самому тошно. Ладно, давай, утешай меня! Только ласково.
- Обойдешься, - сказала она. - Пора за дело. Ты не хочешь что-то добавить? А то если транскорпорации первыми доберутся до залежей таких алмазов, мне и подумать страшно…
- Нет никаких залежей, - отрезал я. - Я не геолог, но я эстет, тонко чувствующий, и мои чувства говорят, что нет залежей. Кто-то разграбил древнюю гробницу. Тамонхаимлю, Ашурбанипалью или Гильгамешью - мне все равно, но это единичный экземпляр!…
Она спросила ехидно:
- Тогда откуда он взялся? Алмазы не появляются поодиночке. Они в так называемых алмазных трубах.
- Метеорит занес, - отпарировал я.
- Почему не было сообщений?
- В древней древности, - пояснил я. - Что, съела?… Знаю, тебе бы самой хотелось найти залежи таких алмазов, чтобы… отдать родному правительству!
- Науке, - отрезала она. - Бюджетной, а не той, что работает на олигархов!
- А какая разница?
- Олигархов не наука интересует, а то, что они от нее получат!
- Ладно-ладно, - сказал я, - но не случайно же самые лучшие научно-исследовательские центры по чему ни возьми - в руках корпораций? Значит, толстосумы о науке заботятся лучше чиновников и прочих казнокрадов.
Она поморщилась.
- Слово какое откопал… казнокрады… Последним его Салтыков-Щедрин употребил?
- Я же человек культурный, - отпарировал я. - У меня крупные запросы! Чем жопа шире… В общем, я лучше подожду, когда они все успокоятся. Как думаешь, я мудер?
- Дурак, - сказала она с отвращением.
- Да ладно, - сказал я, - у тебя задница пусть не самая широкая в мире, но какие формы!
- Дурак, - повторила она с нажимом. - Они не успокоятся, пока есть шанс высокой прибыли. Маркса не читал?
- А это хто?…
- Не знаю, - огрызнулась она, - слышала, что-то говорил насчет прибыли, за которую капиталист удавится. Так что не надейся. Успокоятся либо когда получат координаты залежей алмазов, либо из какой гробницы кто и когда выгреб. Но тебя в любом случае потом прибьют.
Я охнул:
- Ну спасибо! Ты такая ласковая…
- Я да, - согласилась она, - а вот жизнь нет. Она вся по Дарвину.
- Я креационист, - возразил я. - А дарвинизм - для грузчиков… Ладно, пойдем в постель. Почешешь меня еще разок, а там и спать пора. Это тебе хорошо, а у меня жизнь видишь какая? Хоть танцуй.
Из постели она выскочила, свежая и быстрая, как белка, ничуть не страшная без макияжа, теперь он наносится чуть ли не навечно, а снимают только в случае, чтобы нанести другой, еще страшнее, если на наш справедливый мужской взгляд.
- Доброе утро, - сказал я, - господин начальник.
- Гражданин начальник, - поправила она. - Привыкай.
- Сколько дадут? - поинтересовался я.
- В зависимости, - ответила она важно.
- От чего?
- Сколько убил, - объяснила она обстоятельно, - сколько зарезал, сколько удушил…
- Ух ты, - сказал я пораженно, - а я-то думал, за это правительственные награды вручают в актовом, прости за такое неприличное слово, зале!
- Это если не наших, - уточнила она. - А за наших - тюрьма строгого режима.
