Лорд Квенард сдержанно улыбнулся.
- Это родовой замок. Его камни помнят не только мои шаги, но и двенадцать поколений моих предков, которые однажды спустились с гор…
- Или вышли из болот, - живо возразила леди На- дрина, мило улыбнулась Фицрою, - хроники дальше молчат.
- И хорошо, - сказал лорд Квенард, - а то такое напридумывают… А так все мои предки несли с честью имя нашего клана, ни один из моих пращуров себя не запятнал ни в бою, ни в мирной жизни.
Фицрой поднял кубок на уровень глаз.
- Счастлив и горд выпить это прекрасное вино за вас, лорд Квенард!… И за великолепную хозяйку, что, я же вижу, вам опора и радость!
А к середине ночи королевские отряды подошли к замку. Со стен с ними переговорили, но выдать беглецов отказали. Фицрой, чуткий, как волк, проснулся сразу, едва заслышал трубный звук рога у ворот, сбегал туда и вернулся встревоженный и помрачневший.
- Лорд Квенард нас не выдаст, - сказал он невесело, - но единственная дорога перекрыта. Они могут выждать, когда мы сами сдадимся. А могут и взять штурмом, их достаточно много. Действуют достаточно умело.
- Пойдем, - сказал я, - посмотрим.
- На стену замка?
- Из окна, - сообщил я.
Он с недоверием смотрел, как я снял прицел с винтовки и поднес к глазам.
- Что-то видно?
- Посмотри сам, - сказал я.
Он приложил окуляр к глазу, подражая моим движениям, отшатнулся и чуть не выронил трубку.
- Колдовство!…
- Это наше колдовство, - сказал я. - Белое. Почти прозрачное. Смотри, смотри… У короля Антриаса хорошие военачальники. И здесь они впереди, не спят. Теперь вижу, созрели, созрели…
- Для чего?
- Для большой победной войны, - сказал я.
Он проговорил, не отрываясь от трубки:
- Думаешь, нападет на Нижние Долины?… Хотя нам какая разница?
- Точно, - ответил я. - Это не наше королевство и не наша война. А король Антриас, каким бы его ни рисовали пылким и горячим, к войне готовился тщательно. Армия у него подготовлена настоящая. Королевская. Без особой оглядки на вассалов.
Он спросил с недоверием:
- Это ты понял по той группе воинов?
- Достаточно и одного, - ответил я. - Одного воина.
Он протянул мне прицел ночного видения.
- Очень полезная штука. Все как днем, а еще так близко, что просто страшно, вдруг ударит… Хорошая вещь. Полезная. Кажется, я кое-что в тебе начинаю понимать…
Я поинтересовался опасливо:
- Шутишь?… Я сам в себе ничего не понимаю!
Он хохотнул:
- Сложная натура? Но уже вижу, ты знаешь о войне намного больше, чем знаю я. Когда ты успел?
- Дурное дело, - ответил я с достоинством, - не хитрое. А война - дело дурное. Я же мудрец, разве по мне не видно?…
- Нет, - ответил он. - Что-то совсем не видно.
- А так? - спросил я. - Если в профиль?… Или анфас?… Ладно, а на коне?
- На коне любой дурак смотрится, - возразил он. - Что делать будем? Мне пока ничего в голову не лезет, кроме как погибнуть красиво.
Я изумился:
- Это ты-то хочешь погибнуть красиво?
Он поморщился.
- Я хочу жить красиво. Но если другого выхода нет, могу и погибнуть красиво. Я весь такой разный. А ты думай! Может, Рундельштотта разбудить?
- Пусть отдыхает, - сказал я. - Он человек не военный. Мне тоже как-то ничего умного в голову не прет. Разве что попробовать их обмануть? Вдруг получится?… Такой человек простодушный и доверчивый, как я, и других считает доверчивыми… В общем, устрою диверсию со стороны ворот, а вы оба спуститесь из окна на ту сторону.
Он охнул:
- Из окна?… Там решетки!
- Ах да, - сказал я. - Тогда с крыши.
- С ума сошел? Это еще выше!… А там внизу вообще… как? Там же пропасть!
- У той пропасти есть дно, - сообщил я. - И называется оно плато. Или равнина, не помню. Мне кажется, если нет других вариантов…
Он спросил с надеждой:
- А взять и всех перебить каким-нибудь колдовством? Или стать невидимыми и улетать?
- Скажи как, - предложил я, - сразу принимаю!… Можешь нести меня по воздуху вниз головой, разрешаю.
- Я думал, ты понесешь, - возразил он. - Нежно.
- Удирать нужно быстро и прямо сейчас, - напомнил я. - Я там пошумлю, я вы пока красиво так это спуститесь… Гордо и красиво. Можете даже величественно, не возбраняется. Все равно в темноте никто не увидит.
Он зябко передернул плечами.
- Удирать гордо и красиво? Так не бывает.
- Вы покажете, - сказал я, - что бывает!… Выскользнуть из кольца врагов, оставив их дураками, это не меньший подвиг, чем погибнуть гордо и красиво. Как-нибудь расскажу тебе про Одиссея, этот герой не уступал по силе и отваге Ахиллесу и совершил немало воинских подвигов, но прославляем его именно за воинские хитрости! Потому что красиво погибнуть может каждый, почти каждый, а вот одурачить противника…
Он смотрел на меня в сомнении.
- Ты какой-то совсем старый, Юджин.
Я пугливо пощупал себя за лицо.
- Правда? Вдруг постарел?
- Не на морду, - ответил он сердито. - На морду ты еще мальчик, но рассуждаешь как-то противно.
- Главное, - сказал я наставительно, - победа. Победа важнее, чем красивая гибель!
- Да ну, - ответил он с сарказмом. - Даже если получена ударом в спину? Или ниже пояса?
Я промолчал насчет истины, что историю пишет победитель, а тот никогда не скажет в мемуарах, что победил ударом в спину. Фицрой старается быть честным даже с собой, я сказал ему торопливо:
- У меня есть ответ, Фицрой!
- Давай.
- Слишком развернутый, - пояснил я, - а сейчас надо торопиться. Обвяжи вот это вокруг пояса…
Он в недоверии смотрел на тонкий шнур, едва ли толще лески для рыбной ловли, который я потянул за крохотный крючок из круглой коробочки размером с монету.
- Шутишь?
- Ага, - сказал я злорадно, - испугался?… Подложи этот ремень, чтобы не перерезало пополам, а то голова упадет на одну сторону, а жопа на другую. Ты первый, но если боишься, то сперва спустим Рундельштотта…
Он сказал зло:
- Хорошо-хорошо!… Но когда разобьюсь, буду к тебе приходить каждую ночь и душить…
- Буди Рундельштотта, - сказал я, - и пойдем на крышу.
Он охнул:
- На крышу? Ты не шутишь? Чтобы падать так уж падать?
