– Стой. Не нужно, Эли, – сказал я.
Она непонимающе посмотрела на меня:
– Почему нет?
– От этого станет только хуже, – ответил я. – Представь себе. О тебе уже долгое время не было вестей. Все мы пропали при одних и тех же обстоятельствах. Полиция наверняка нас разыскивает. Может, даже ФБР. А значит, они поддерживают связь с нашими мамами и папами – вероятно, прослушивают телефоны. Если мы им позвоним, Эли, они нападут на след. И узнают, где мы. А узнав, они придут за нами. Мы никогда уже не вернемся в Институт Караи и к процедурам.
Эли умоляюще посмотрела на меня:
– Но ведь ты не веришь во все это!
– Вот во что я верю, – спокойно сказал я. – У всех у нас есть этот ген, из-за которого нам становится плохо. И есть Касс, который нуждается в нашей помощи. Пойми, я не призываю слепо верить Бегаду. Уверен, он рассказал нам далеко не все. Но вспомни, что мы увидели в эти последние несколько дней. Мы не можем просто взять и забыть об этом, Эли. Никто не хочет позвонить домой больше, чем я. Я бы все отдал, чтобы папа забрал меня и я мог выкинуть все произошедшее из головы раз и навсегда. Ты не представляешь, как бы мне этого хотелось. Но мы уже по горло в этом увязли и должны дойти до конца.
Я положил руку ей на плечо, но она нетерпеливо ее стряхнула. Ее лицо исказилось в отчаянии:
– Чтобы отследить телефонный звонок, любому оборудованию понадобится как минимум тридцать секунд. Мне хватит двадцати – потолок, затем я отключусь. Я просто хочу дать ей знать, Джек. Пожалуйста. Пойди отвлеки Торквина с Марко. Я прошу всего двадцать секунд.
Я глубоко вздохнул. Мне было ясно: ей необходимо сделать этот звонок, а спорить совсем не хотелось. Времени на это не было. Нам нужно найти Касса.
Голоса Торквина и Марко становились все громче. Я выскочил из проулка и побежал к углу, как раз когда они собрались свернуть.
– Эли? – требовательно произнес Торквин, осматривая улицу. – Где?
Я закатил глаза:
– А ты как думаешь? За завтраком она выдула два больших стакана яблочного сока. Зов природы. Так что будьте хорошими мальчиками и отвернитесь.
Марко тут же повернулся спиной. Торквин нехотя последовал его примеру.
– У нас с Хагридом вышла небольшая дискуссия, – сказал Марко, – о том, где можно быстро раздобыть информацию о Колоссе. Тут мы проходим мимо здания с какой-то выбитой в камне надписью на греческом. И он выдает: «Библиотека!» А я такой: «А ты откуда знаешь?»
– Ты знаешь греческий? – спросил я Торквина.
– В совершенстве, – ответил тот. – Как английский.
Я услышал позади шаги и оглянулся. Эли шла к нам. В ее лице не было ни кровинки.
– Сегодня твой счастливый день, сестренка, – вприпрыжку направился к ней Марко. – Мы идем в библиотеку! – Он резко остановился и, прищурившись, внимательно на нее посмотрел. – Что не так? Кто-то добавил в твою порцию мусаки немного лосятины?
Эли ничего не ответила.
* * *
Когда мы поднимались по парадной лестнице сложенного из каменных блоков здания, Марко указал на небольшой лист на окне, на котором изображались понятные во всем мире знаки «Не курить», «Запрещено пользоваться мобильными телефонами», «Запрещено входить с едой» и «Запрещено входить без обуви».
– Ты захватил свои мокасины? – спросил он Торквина.
Вместо ответа тот забарабанил в дверь.
Я старался не отходить от Эли, а она даже не смотрела на меня. Я не мог не беспокоиться. Что-то явно произошло. Если она сплоховала и к нам уже кто-то направляется, нам стоило об этом знать.
Где-то через минуту-другую дверь медленно открылась, и в проеме показалось лицо молодой женщины:
– Eimaste kleistoi. Pioi eisaste, eh?
Торквин не замедлил ответить:
– Ta paithia einai Amerikani.
Дверь тут же широко распахнулась. Женщина слабо улыбнулась.
– Для наших греко-американских посетителей я могу открыть дверь на несколько минут раньше, – произнесла она с сильным греческим акцентом. – Меня зовут Ариадне Кассис. Старший библиотекарь. Пожалуйста, проходите.
Она провела нас мимо практически пустых читальных залов и маленьких кабинетов в просторное помещение, где все стены были увешаны книжными полками из темного дерева, а почти весь пол покрывал потертый восточный ковер. Мы заняли стулья с высокими спинками и мягкими красными сиденьями, стоящие вокруг столика, на котором располагался поднос со сладостями и чаем. В зале пахло несвежим кофе, старой кожей и древними книгами. В задней части комнаты с книгой в руке и тарелочкой каких-то зеленых плодов на колене спал почти лысый старик, на вид еще более древний, чем любые фолианты. По его виду можно было смело предположить, что он сидит там уже несколько десятилетий. Может, он уже давно умер, просто никто этого не заметил.
– Мы ищем информацию о Колоссе Родосском, – сказал я. – Нам нужно знать абсолютно все: где он стоял, что именно его разрушило, осталось ли после него что-нибудь?
– Надеюсь, вы понимаете, что ищете одну из величайших археологических загадок за всю историю человечества? – отозвалась мисс Кассис, разливая чай. – Но вы пришли в правильное место. У нас есть книги, научные статьи, интернет-ресурсы…
– Интернетом могу пользоваться только я, – перебил ее Торквин. – А им – книги.
– И, разумеется, папо, – продолжила мисс Кассис, наливая чай в свою кружку.
– Папуасы? – не понял Марко.
Взглянув через весь зал, мисс Кассис громко позвала старика:
– Папо! ПАПО!
Старик разразился целой серией обрывистых хрипов. Немного неестественно наклонив голову, он едва приоткрыл слезящиеся глаза.
– Прости, что разбудила! – громко сказала по-английски библиотекарь, направляясь к нему. – Но у нас гости из Америки! Они ищут Колосс!
Старик взял в руку сучковатую трость, явно намереваясь встать, но мисс Кассис мягко толкнула сзади его кресло. Резиновые колесики покатили его вперед.
– Мой прапрадед является одним из выдающихся исследователей фольклора во всей Греции, – объявила она. – Ему совсем недавно исполнилось сто семнадцать лет… Я правильно говорю, папо?
Он дернул плечами. Скользя по нам расфокусированным взглядом, он взял со своей тарелочки одну из непонятных сморщенных зеленых штуковин:
– Грецкий орех?
– Нет, спасибо, – отказался я.
– Статуя изображала древнегреческого бога солнца Гелиоса, – начала объяснять мисс Кассис. – Она была построена примерно в двести восьмидесятом году до нашей эры и разрушена землетрясением. Естественно, оба эти события произошли задолго до рождения папо. Хотя в это сложно поверить. Многие годы папо изучал древнюю монашескую, как можно посчитать, секту. Они посвятили себя служению во имя сохранения памяти о Колоссе. Настоящие фанатики. По сути, они не являются приверженцами какой-либо религии. Как вы вскоре поймете, в Греции толерантно относятся к чудакам, хотя папо очень серьезно воспринимал их идеи. К сожалению, его память уже совсем не та, что раньше.
