– Кто сказал, что Бога нет? – с улыбкой шепнул мне Чак и отправился осматривать Салли.
– Придется наложить несколько швов, – хмурясь, сообщил он ей. – Идемте в дом, я о вас позабочусь.
– А о Джеке Шоу расскажете? – слабым голосом спросила журналистка.
Чак недоверчиво улыбнулся:
– Истекаете кровью, а думаете только о том, как бы использовать это обстоятельство, чтобы сделать репортаж?
– А вы – как бы использовать это, чтобы назначить свидание, угадала?
– Один – один, – Чак подставил ей локоть и повел через улицу.
– Разрази меня гром, – выдохнула Элисон.
– Ладно, прокурор, дай ему отсрочку, – попросила Линдси. – Он сегодня молодец.
– Точно, – согласился Дон.
– К тому же она совершеннолетняя, – заметил я.
– Ладно, ладно, – улыбнулась Элисон. – Идем в дом. Холодно здесь.
Чак занялся Салли Хьюз из “Фокс ньюс” на кухне, остальные в гостиной пили яблочный сидр. Дон развел в камине огонь, и мы, устроившись поудобнее, отогревались. В неразберихе последнего получаса никто не почувствовал холода, и только в доме, где было относительно тепло, мы поняли, что замерзли. Выбегая, мы велели Джереми сидеть в доме, он с тревогой наблюдал за происходившим из окна и теперь настаивал на подробнейшем рассказе, мы же излагали сбивчиво, отрывочно, вновь переживая увиденное. Чуть позже к нам присоединились Чак и Салли, которая теперь щеголяла повязкой вокруг головы, и все друг с другом познакомились.
Элисон вспомнила, что мы не успели поесть десерта, поставила на стол пастилу и шоколадные пирожные и принесла длинные щипцы для хот-догов, чтобы насаживать на них пастилу, как на шампуры, и обжаривать. Во всей этой суете я один услышал, как кто-то тремя ударами постучал в заднюю дверь. Принимая во внимание, по сколь безумному сценарию развивался вечер, я лишь слегка удивился, обнаружив за дверью, на террасе Шоллингов, Дарта Вейдера.
– Чем могу помочь? – спросил я Темного Лорда ситхов.
– Впусти, Бен, – сказал Джек, маска приглушила его голос. – Я уже всю задницу тут отморозил.
Не говоря ни слова, я отступил, а затем проследовал в гостиную за Джеком, чье эффектное появление разом оборвало разговор: все присутствующие уставились на него более или менее заинтересованно. Элисон медленно поднялась, во все глаза глядя на Джека. Тот наконец снял шлем Дарта Вейдера. Послышался электростатический треск, волосы Джека смешно вздыбились. Убирая засаленные пряди от лица, он неуверенно улыбнулся:
– Соскучились?
Элисон направилась к Джеку – лицо ее подергивало от волнения, – подошла и заключила в объятия.
– Вот она, – объявил Джереми, – моя маска.
Все рассмеялись, и смех будто снял с Чака, Линдси и меня заклятие оцепенения. Мы подскочили, кинулись обнимать Джека, Элисон и друг друга, похлопывать по спине, прижимать к сердцу, и только теперь, испытав облегчение, поняли, какими тяжелыми были последние дни.
– Старик, где ты шлялся? – повторял Чак снова и снова. – Где, чтоб тебя?
Но Джек молча стоял в объятиях Элисон, закрыв глаза и не отвечая на наши призывы, и только когда он начал сползать вниз, до нас наконец дошло: Джек потерял сознание.
Мы с Доном отнесли его на диван, уложили, а Чак кинулся в кухню за докторским саквояжем. Чак осматривал Джека, который уже вернулся в сознание и бормотал что-то себе под нос, а мы все за ними наблюдали.
– Обезвоживание и жар, – сообщил Чак, хмурясь, достал стетоскоп, засунул Джеку под футболку.
Интересно, где наш скиталец взял футболку, подумал я.
– Возможно также небольшое переохлаждение. Принесите кто-нибудь одеял, – добавил Чак.
Тем временем я заметил, что у Джека исцарапаны и порезаны шея, руки, да и грудь тоже.
– Ну и ну, – сказал я, – где же он шатался?
– Не знаю, – ответил Чак. – Он, что называется, подвергся воздействию окружающей среды. Похоже, немало времени провел на улице.
– Он в опасности? – спросила Элисон, а Линдси уже спускалась со второго этажа с одеялами в руках.
– Нет, – отозвался Чак. – Не думаю. Просто ослабел.
– Он под кайфом? – я говорил вполголоса.
– Не могу сказать. Высокая температура может быть из-за ломки, в таком случае это хороший знак.
– Да не под кайфом я, – пробубнил Джек. – Просто замерз как собака.
– Точно? – спросил Чак.
Джек схватил его запястье.
– Никакой наркоты! – прошептал он хриплым, надтреснутым голосом. – Я как стекло, старик. Трезв и измучен.
– Что ж, хорошо. Верю тебе, – кивнул Чак.
– Да уж, пожалуйста, поверь, дружище, – Джек закрыл глаза. – Лучше поверь, черт тебя задери.
Чак написал на бумажке названия лекарств, и Дон отправился за ними в город. Линдси приготовила овощной суп, который Джек принялся жадно глотать, будто не ел несколько дней.
– Полегче, – Чак отнял у него тарелку. – Хочешь, чтобы все усвоилось, тогда ешь не спеша.
Джек кивнул – понял, мол, – но снова набросился на суп, стоило Чаку вернуть тарелку. Видимо, не мог с собой совладать. Через минуту он начал рыгать, и тогда Чак отобрал тарелку совсем.
– Хватит. Будешь пока питаться внутривенно.
Он извлек из чемоданчика капельницу, вставил иглу Джеку в вену. В качестве держателя для пакета с жидкостью Чак решил использовать Джереми, который наблюдал за происходящим широко открытыми глазами. Чак усадил мальчика на спинку дивана и вручил ему пакет.
– Просто держи, пока все не вытечет, – объяснил Чак. – Будет это минут через сорок пять, не раньше.
– Хорошо, – серьезно кивнул Джереми. Захватив чемоданчик, Чак пошел налить себе чего-нибудь. Джек с трудом открыл глаза и обнаружил прямо перед собой мальчика, не сводившего с него зачарованного взгляда.
– Ты кто? – поинтересовался Джек.
– Джереми Миллер.
– А… – Джек снова закрыл глаза.
– Он еще не пришел в себя, – сказал я Джереми.
– Неужели это действительно он? Не верится, – проговорил мальчик. – Сам Голубой Ангел. Прямо здесь, на диване.
– А я, когда его вижу по телевизору, думаю наоборот: неужели это мой друг Джек там, на экране?
– С ним все будет в порядке?
– Ага.
Однако долгосрочный прогноз был мне неизвестен.
Глава 40
– Я гулял в лесу, – говорил Джек следующим утром, будто это что-то объясняло.
Мы все завтракали в гостиной. Температура у Джека спала, щеки порозовели, и, хотя лицо его по-прежнему выглядело несколько изможденным, а под глазами набрякли темные мешки, Джек казался бодрым, собранным, одним словом, с вечера успел оправиться.
