По телу пробежала дрожь. Она надеялась, что не ошиблась.
Становилось все холоднее, и вскоре при дыхании появилось белое облачко. Мимо прошел еще один серафим – Элион, и сейчас, когда не нужно было держать лицо, выглядел он усталым и отчаявшимся. Чтобы облачко пара изо рта ее не выдало, Кэроу задерживала дыхание, пока он не скрылся из вида.
Других серафимов поблизости не было: все они остались позади, в лагере. Только Акива.
Открытая дверь. Он ждет.
Кэроу на мгновенье застыла. Он был так близко… и они впервые оказались наедине с… бог знает, с какой поры? С того дня, когда он невидимкой пробрался, чтобы увидеться с ней, у той реки в Марокко и принес кадильницу с душой Иссы. Она тогда наговорила ему ужасных вещей: что никогда ему не доверяла – боже, что за ложь! – что ничего уже не исправить. Взять бы свои слова обратно!
Она прошла в дверь, сохранив невидимость, но Акива почуял ее присутствие и поднял голову. У Кэроу покраснела даже шея, когда его ищущий взор уперся в нее, хотя видеть ее ангел не мог. Такой красивый, такой напряженный. Она ощущала исходящий от него жар.
Исходящее от него желание.
Очень мягко он позвал:
– Кэроу?
Она закрыла дверь и сняла невидимость.
Когда причина для ее нелепого гнева исчезла, Лираз испытала почти облегчение. Даже брошенная на колени, ежесекундно страдая от укусов хамсы, она подумала, подумала без особых эмоций и торжества, что мир снова стал логичным. Вот почему твари не тронули ее той ночью в долине, когда она осталась с ними по доброй воле. Они просто выжидали благоприятного момента.
Их было четверо. Трое стояли, направив на нее хамсы, терзая магией. Четвертый поднимал большую двустороннюю секиру.
Четверо. Это если не считать тех троих, которые сейчас валялись мертвыми под ногами остальных, – мертвыми, но их сердца еще не осознали смерти и гнали кровь по сосудам. Кровь хлестала из артерий, как под действием насоса.
– Тебе не стоило этого делать.
Лицо командирши застыло в волчьем оскале.
Тен.
Лираз не знала, почему удивилась, когда на нее напала именно эта полуволчица, адъютант Тьяго, – но удивилась. Или она уже всерьез решила, что у Волка есть честь? Что за идиотизм. Интересно, где он сейчас и почему пропускает такое веселье?
– Хочешь верь, хочешь нет, – медленно протянула Тен, – но убивать тебя мы не собирались.
– Конечно-конечно, никто не сомневается.
Они выслеживали ее, и Лираз не сомневалась, что на кону сейчас – жизнь.
– Но это правда. Мы просто хотели сыграть в твою собственную игру.
Сначала Лираз даже не поняла, о чем толкует Тен. Голову разрывало от магии, и думать было тяжело. Затем до нее дошло. «Давай познакомимся». Кто из нас убил кого из вас в прежнем теле.
Живот скрутило, и вовсе не из-за воздействия хамсы. Конечно. Разве не такое развитие событий она представляла? Игра. Смешно. Ну-ну.
– Не нужно болтовни. Да, это я убила тебя однажды. Или не однажды?
– Одного раза довольно, – сказала Тен.
– И что теперь? Мне попросить прощения?
Тен засмеялась, блеснули зубы.
– Стоило бы. Правда, стоило бы. Однако, поскольку я и вообразить эту картину не могу, я просто возьму кое-что взамен. В качестве трофея. Твоей жизни это не угрожает. Живи долго и счастливо. Или нет – но это уж твое личное дело.
Руки, поняла она. Они собираются отрубить ей руки. Ну, пусть попробуют.
– Вперед, – сквозь зубы выплюнула Лираз.
– Ты куда-то торопишься?
Они – не торопились. Лираз чувствовала, как с каждой секундой слабеет, – направленные на нее хамсы высасывали все силы. В этом все дело. Проклятые глаза дьявола. Вот в чем их трусливый план: ослабить ее до предела и только потом кромсать.
Вначале предполагалось иное, но три мертвых тела за минуту заставили их пересмотреть планы.
Три тела. Тупая, идиотская смерть. Их вид приводил Лираз чуть не в истерику. Почему они вынудили меня это сделать?
Тен впереди, по бокам два Драканда, полуящеры, с встопорщившимися вокруг шеи иглами – словно своего рода воротник придворного щеголя. Руки подняты, и направленные на нее хамсы выламывают затылок, заставляя тратить все силы только на то, чтобы не дрожать. Долго ей не продержаться. Скоро магия преодолеет сопротивление, и она начнет трястись, как паралитик.
Бессилие приводило в ярость, Лираз чувствовала себя испуганной и униженной. Сейчас. Если у нее есть хотя бы призрачный шанс выбраться из этой заварухи, она должна действовать прямо сейчас. Магия трех пар хамс пульсировала в ней, словно отбойный молоток.
Сквозь пелену боли пробилась мысль: мои руки – оружие сами по себе.
Она прыгнула.
Тен блокировала выпад, схватила ее за запястье, и из точки соприкосновения рук в Лираз хлынула магия, вселяя слабость в мышцы, плоть, кости и разум. Непрерывные, сокрушительные волны бессилия. Будто сдирают кожу. Божественные звезды! Лираз казалось, что ее поедают заживо, что еще миг – и останется только пепел. Ничего не останется.
Тен держала ее запястье, но вторая рука Лираз была свободна. Она прижала ладонь к груди Тен и зарычала, без слов зарычала в лицо химеры, будто выдыхая пламя. Огонь пылал.
Жег.
Гладкий серый мех на груди у полуволчицы загорелся. Тут же запахло паленой шерстью, и память вернула Лираз к кострам Лораменди. Рассудок поплыл, но она заставила себя собраться и не отнимать ладонь, которая прожгла мех и теперь впивалась в плоть.
Тен оскалилась сильнее и тоже зарычала. Они замерли: глаза в глаза, ладонь каждой прижата к телу противницы, в рычании – ярость и мука… Это продолжалось до тех пор, пока еще одна пара рук не обхватила Лираз со спины и не оторвала, так сильно ударив о стену, что на миг сознание померкло.
Очнулась на полу. Она лежала на спине и задыхалась.
Шанс был упущен.
Перед глазами мелькало. Две ящероподобных фигуры выступили из темноты. Они шипели, красные пасти исторгали вонь. Драканды вздернули ее на ноги, натянув рукава рубахи на кисти, чтобы создать преграду – жалкую преграду – между хамсами на своих ладонях и ее плотью.
Ее почерневшей плотью, свидетельством страшного поражения.
И снова она стояла глаза в глаза с Тен. Полуволчица больше не усмехалась и смотрела с ненавистью; на волчьей морде – выражение лютой злобы. Она сказала:
– С игрой еще не покончено. Пока я выигрываю, и если ход не перейдет к тебе, едва ли это можно назвать игрой, верно? Я помню тебя, ангел, но помнишь ли ты меня?
Лираз не помнила. Убитые ею, память о которых наносилась на руки сажей костра и горячим раскаленным ножом, – и в лучшие-то времена все они сливались в одно пятно, а уж сейчас и подавно. Сколько полуволков убила Лираз за десятки лет своей жизни? О том знают только божественные звезды.
