Зири поискал Лираз и обнаружил ее рядом с Акивой. Они дрались спина к спине, два смертоносных вихря. Акива рубился парой клинков, у Лираз в руках были меч и секира, а ее улыбка била наповал, казалась третьим лезвием. Так же она улыбалась на военном совете, насмехаясь над численным перевесом Доминиона. «Три к одному?» – переспросила она тогда.
Три к одному против Акивы и Лираз. Даже больше. Сейчас Зири видел это своими глазами. Больше, намного больше – а потом… Поразительно, но им на помощь пробились Ниск и Лиссет. В одной руке – меч, вторая вскинута хамсой к врагу. И воины Доминиона дрогнули; они больше не могли выдерживать темп, который навязали им Незаконнорожденные.
Впервые с начала битвы Зири подумал, что не все потеряно. Он хорошо знал эту надежду и презирал ее: черное, уродливое чувство, что можно, убив другого, пожить немножко еще.
Убей или умри, иного не дано.
Теперь землю усеивали тела. На краткий миг Зири представил, что наполняемый трупами кратер – сомкнутые ладони гор, подносящие свой дар Нитид, богине слез и жизни, божественным звездам и пустоте.
Тела химер, тела бастардов… Вспышка – и вновь пала тьма.
Там, над головами, рушилось второе небо из пламени: крыло к крылу, и снова, и снова – и даже эта черная уродливая надежда погасла. Вторая волна Доминиона, еще больше первой… Сегодня Нитид одаривала только слезами.
– Кэроу! – закричал он.
И не удивился, что с его губ сорвался высокий голос Волка. Голос этот прорезал какофонию битвы, позвал измученных солдат держаться, держаться, держаться… На кону сейчас стояла жизнь. Хочешь жить – рази, рази, рази. Скольких убить, сколько времени продержаться? Итог подведут в конце. И хотя настоящий Тьяго умел побеждать врагов при соотношении сил не в пользу химер, с таким преимуществом врага генерал не сталкивался никогда.
А кроме того, он не Тьяго.
Он выкрикивал приказы, которые исполняли и химеры, и Незаконнорожденные. Когда Зири наконец пробился к Кэроу, бойцы прикрывали ее и Акиву с Лираз плотной стеной.
– Уходите, – распорядился Волк.
Его голос взлетал над хаосом битвы, в настойчивых глазах лед – и никакого безумия. Этому Волку не суждено сегодня рвать зубами чужие глотки.
– Выбирайтесь из боя. Используйте невидимость. У вас другая работа.
– Мы не можем уйти! – воскликнула Кэроу.
– Вы должны. Ради Эреца.
Ради Эреца. Что это означает, понятно: ради Эреца, не ради нас.
Потому что все мы сегодня умрем.
– Только если ты назначишь наблюдателя, – сдавленно сказала Кэроу. – Кого-нибудь. Любого.
Кого-то, кто в безопасности переждет смертоубийство и, когда все закончится, вернется, чтобы собрать души. Бессмысленно. Теперь, когда серафимы знают о возможности воскрешения, они примут меры, чтобы его предотвратить. Они сожгут мертвых и будут охранять пепел, пока все не станет необратимо.
Однако Зири все равно кивнул.
Пора. Нежелание расставаться опутывало их, словно паутина, сплетенная из любви и страсти и… даже зарождающейся нежности, такой невозможной, такой… смешной? Зири взглянул на Лираз; Лираз посмотрела на него, и оба быстро отвернулись. Зири и Кэроу, Лираз и Акива. Только секунду – и вечность! – они дали себе на прощание. Желание несбыточного – и пускай все «а что, если…» упадут на землю вместе с мертвыми телами.
Если верить легендам, химеры возникают из слез, а серафимы – из крови. Однако в ту минуту все они, все, были детьми сожаления.
Кэроу и Акива разворачивались друг к другу ради последнего взгляда, их лица заливала смертельная бледность: нет, пожалуйста, нет, не сейчас, ну пожалуйста…
И Волк громко и отчетливо произнес:
– Акива. Отправляйся с ними. Доставь их к порталу.
Акива быстро моргнул. Он не хотел отказываться, но как иначе? Его место здесь, в бою.
– Им может понадобиться защита, – будто предвидя его возражения, сказал Волк. – Или помощь. – Битва вокруг дошла до верхней точки кипения. – Вперед!
Они исчезли рывком: были – и нет. И на самом краю перехода Зири поймал взгляд Лираз. Ее улыбку. Не смертельный, режущий оскал, не презрение или холод, не жажда мести. Черты смягчила печаль; Лираз была такой красивой, что у него перехватило дыхание.
А потом она растаяла. В самом центре войска Белый Волк остался один. Счастливчик Зири, горько и опустошенно подумал он. Не сегодня и не завтра. Он осмотрелся. Сумятица боя разогнала туман, и сквозь дымку виднелись ряды солдат.
Ряды, ряды, ряды.
Зири засмеялся. Собрал свое краденое тело, обнажил клыки. И прыгнул.
Какая сладкая добыча. Он схватил одного в прыжке, схватил и убил. Пока тело падало, потянулся к другому. Еще и еще – пока земля не осталась далеко внизу; пока не переплелись крылья врагов в попытке избежать его ярости. Их все еще оставалось много, и он не испытывал недостатка в жертвах. Недостатка в проливаемой крови. Он смеялся? Хрипел?
Он – Белый Волк.
Лираз мчалась к порталу. Грохот битвы остался позади, а потом стих в свисте воздуха, который жалил глаза. Вот именно, жалил. Это просто скорость. «Мы не представлены. Не вполне». Вот что он сказал ей у горячих источников, прежде чем вручить свою тайну. Вручить, как нож. Можешь убить меня этим ножом, но я тебе доверяю. Я верю, что не убьешь.
Доверие. Она доверяла, поскольку он спас ее жизнь? Или оттого, что он раскрыл ей свою тайну? Или то и другое? Она видела, как он сражается; он был свиреп и изящен, но там, во Внутренних землях, когда он носил собственное тело, никакой грации она не заметила. Там он танцевал с изогнутыми клинками киринов, и они казались его продолжением. Эти мечи – нет. Или, точнее, тело не казалось продолжением мечей. С тех пор, когда он доверил ей правду, Лираз казалось, будто тело Белого Волка сидит на нем, как маскарадный костюм, который можно расстегнуть и снять. И тогда она увидит его настоящего: длинного, худого, с темной кожей, рогами и крыльями. Лираз помнила тот силуэт. Она видела его лишь однажды и на большом расстоянии, и даже не знала, как выглядит его настоящее лицо.
Жаль.
А в следующую секунду сожаление показалось Лираз глупым и мелким. Да какая разница, что у него за лицо?! Возможно, в этот миг он умирает там: снова и теперь уже навсегда. И что значит «истинное», если речь идет о лице? Истинны только души; утратив тело, они истаивают, как душа Аза и бессчетных сотен других, и исчезают.
Исчезают. Лираз прижала руку к животу. Наружу рвался огонь, мир заволакивало мутью.
Почему ей потребовались столетия, чтобы осознать драгоценность жизни?
Они летели, они мчались, оставляя позади горы, держа курс на темные воды залива, огромного, как море. Линия горизонта тонула в дымке тумана, земля окаймляла воду. Кэроу увидела впереди Зузану и Мика на Вирко. Люди пытались поддерживать невидимость, но не особенно преуспели, и мерцающие силуэты обнаружил патруль Доминиона. Солдаты постепенно брали их в кольцо. Вирко метался и менял высоту. Находил бреши во вражеском строе, уходил вверх, подергивался рябью.
