– Убить всех.
В тот день солдаты с каменными лицами выполнили приказ. Они прикончили советников Иорама, выпустили кишки гигантам Серебряным Мечам, которых Азаил и Лираз с таким трудом разоружили, не причинив вреда. Солдаты Иаила прирезали даже прислужниц в купальне. Кровавая баня в прямом смысле этого слова, император и наследник в полном крови бассейне. Кровь на стенах, кровь на полу, кровь повсюду.
Сейчас все повторялось. Они снова замерли напротив друг друга. Акива опять слышал гнусавый голос, смотрел в изуродованное лицо. Судя по следам зарубцевавшихся ран, многие из сегодняшнего караула сопровождали Иаила в Башню и сумели выжить при ее взрыве. Кроме мечей, сейчас они наставляли на Акиву то же самое оружие, которым поразили его в тот проклятый день.
И приветствие Иаила было таким же. О, этот булькающий голос. «Племянничек», – тогда он обратился так к Иафету, глупому законному сыну и наследнику Императора. Прямо перед тем, как его зарезать. Сейчас пришел черед Акивы, сразу после шипящего поминальника множества его имен: Истребитель Тварей. Принц Бастардов. Седьмой носитель проклятого имени Акива.
Акива молча слушал и давался диву: это все он? Что имела в виду мать, когда говорила о другой судьбе? Акива – не его истинное имя, это просто еще одна принадлежность Незаконнорожденных, как доспехи или меч? Имя, как и бойцовские навыки, было ему навязано, оно определяло его жизнь и предназначение, и, услышав о том, как отреагировала Фестиваль, он задался вопросом: кто я такой? что я такое?
И первый ответ, который пришел ему в голову, был совсем простым, как просто было то, ради чего они трое пришли сюда, – простым, как его желания.
Я живой.
Он вспомнил. Тренировочный лагерь на мысе Армазин. Спина прижимается к земле, и секира – секира Лираз – почти касается шеи. Тогда он думал, что Кэроу мертва, и считал себя орудием, а жизнь – наполнением тела, которое позволяет это орудие поднимать.
И еще он вспомнил просьбу Кэроу днем раньше, когда они вдвоем оказались вжаты в крошечную душевую кабинку.
– Я не хочу, чтобы ты заледенел, – сказала она тогда. – Я хочу, чтобы ты был… живым.
Она имела в виду нечто большее, чем просто состояние. Кипение эмоций. Страсть.
И как бы его ни звали на самом деле, каково бы ни было его прошлое и происхождение, Акива был жив, жив – и страсть его наполняла. Мечты, мир, ощущение притиснутого к нему тела Кэроу, тот дом, в котором они могли бы жить вместе, как-то, где-то; все перемены, которые они могли бы увидеть – и вызвать в Эреце…
Он был жив – и рассчитывал оставаться в живых. Поэтому, когда дядюшка насмехался, выискивая слабину – ему было недостаточно убить, он желал унизить, – Акива слушал, но сказанное не тронуло его. Бессмысленно угрожать тьмой на рассвете.
– Сегодня мы разрушим проклятие, – сказал Иаил. – Сегодня, наконец, ты умрешь.
Акива качнул головой. Мимоходом задумался, должен ли изображать слабость, которой не испытывает. В купальне Иорама отвратительные высохшие руки давали Доминиону преимущество, необходимое, чтобы подчинить Акиву, Азаила и Лираз. Сегодня дело обстояло иначе. Ни следа слабости. Только зудел рубец у основания шеи, когда его собственная магия сталкивалась с чужой и подавляла ее. Он помнил, как легко пальцы Кэроу коснулись рубца, как ее ладонь прижалась к его сердцу, и магия в его крови не протестовала, и не было слабости, только ласка прикосновения.
Акива видел, как Кэроу борется с ничтожеством и пытается призвать магию. Хотел броситься к ней на помощь, разбить это оплывшее багровое лицо и освободить ее, даже оторвать цепкую руку мерзавца, если потребуется. И загнать существо в угол и допросить как следует. Падший. Что это значит? У него ведь был шанс все это выяснить, а сейчас не время. Кэроу справится.
Перед Акивой стоял его собственный противник.
– Не сегодня, – ответил Акива императору. Это были первые слова, произнесенные им в этой комнате. – Сегодня никто не умрет.
Смех Иаила был таким же мерзким, как всегда.
– Оглянись, племянничек. Чего бы вы ни затевали, пробираясь сегодня к моей постели, – здесь он впервые отвлекся от Акивы и бросил плотоядный взгляд на Кэроу, – а я полагаю, ничего хорошего вы не затевали. – Он помолчал. Улыбнулся. – У меня другие планы.
Он явно любовался собой. Для него эта встреча был продолжением той, в Башне Завоеваний, и самомнение помешало ему заметить, что Акива не дрожит под укусами магии.
– Затевали, – согласился Акива. – Правда, сомневаюсь, что ты догадался.
– Да? – Глумливый смех. – Или ты пришел сюда не за тем, чтобы меня убить?
Он радовался своему вопросу, как хорошей шутке. Зачем, спрашивается, могли они еще заявиться? Акива мягко ответил:
– Нет. Не за тем. Мы пришли попросить тебя забрать Доминион и уйти. Исчезнуть так же, как появились, не пролив крови и не вынеся из этого мира ни предмета. Отправляйтесь домой. Только это, и все.
– И все, да?! – Снова хохот, вокруг летят брызги слюны. – Ты еще что-то требуешь?
– Это просьба. Но я могу и потребовать.
Глаза Иаила сузились, и Акива увидел, как насмешка превращается сначала в недоверие, а потом в опаску. Император заподозрил подвох?
– О чем это ты, ублюдок? – Иаил пытался насмехаться, как прежде. Хотел превратить сказанное в предмет для издевки, но глаза императора забегали и голос выдал неуверенность: – Вас двое против сорока.
Двое. Кэроу он в расчет не принимал. Акива не собирался его поправлять. Это была не единственная ошибка дядюшки, разве что наиболее очевидная.
– Как бы вы ни были сильны, против сорока воинов вам не выстоять.
– Не выстоять, – согласился Акива, вспоминая засаду в Адельфийских горах и как огненные крылья заслонили небо. – Но иногда следует принимать во внимание другие факторы.
Он не ждал, что Иаил поинтересуется, о каких других факторах идет речь. Только дурак задал бы вопрос; какой здесь может быть ответ, кроме практической демонстрации? – а Иаил далеко не дурак. Поэтому, прежде чем император успел отдать своим солдатам приказ об атаке, Акива спросил:
– Ты думал, что снова сможешь застать меня врасплох?
И после этого прозвучало одно слово. Имя, на самом деле, но Иаил этого не знал. И недоуменно нахмурился.
Только на мгновение. А потом наступил черед другим факторам.
61
Супермены поневоле
– Давай не будем спешить, – сказал Мик и повертел в руках монету размером с блюдце. – Что такое самурай, только точно? Наверное, надо это выяснить, прежде чем желать?
– Разумно. – Зузана держала на ладони такую же монету. Та весила даже больше, чем могло показаться, судя по виду. – Пожелаем, а оно превратит нас в двух узкоглазых красавчиков.
