— Видали мы! — длинный палец, тоже удивительно напоминавший палец крупной домашней птицы, выразительно покачался из стороны в сторону. — Увижу беспорядок — мигом вылетите на улицу! Я пьяниц не держу!
— Мадам! — Козебродски всплеснул руками. — Что такое вы говорите? Ваше заведение ждет успех! Да, я был нетрезв! Да, я спрятался в катафалке в этом ужасном Фриско, а вы знаете, что такое сейчас Фриско? Апокалипс! Людям ничего не надо! Только, чтобы было, что есть, что пить, и чтобы крыши домов не валились им на голову! Я сам еле успел спасти свой лучший аппарат! Мой дом взлетел на воздух! Слышали про динамит? Эти олухи закладывают под фундамент столько динамита, как будто это не динамит, а соус майонез! Какое искусство, о чем вы говорите! Как тут не пить?
— Вы просто были пьяны!
— Я полез в катафалк от горя!
— Не рассказывайте сказки! Вы полезли потому, что на ногах не стояли!
— Меня действительно не держали ноги! Я нес на себе мой аппарат! Вы видели мой аппарат? А ящик с реактивами? А печатная машина? Черт знает, что такое! Мне пришлось заплатить соседям, чтобы помогли донести! Нас всех не держали ноги!
— Только попробуйте нарушать порядок в моем доме!
— Не ругайте меня! Мне очень плохо! У меня болит голова!
— Потому что вы старый пьяница!
— Потому что орали эти проклятые девки!
Козебродски схватился за голову.
— Какие девки? — надвинулась на него миссис Гейзер.
— Из заведения, — пробормотал Козебродски.
— Из нашего заведения, — встрял Д.Э. Саммерс, улыбаясь улыбкой юноши из приличной семьи. — Так мы называли редакцию.
— Да! — подтвердил фотограф.
— Там, кроме нас, были еще три журналистки и секретарша, — прибавил М.Р. Маллоу.
— Да! — кивнул фотограф. — Нахальные шумные девки!
— Эта молодежь… — хозяйка сделала рот куриной гузкой.
— Не будем ходить далеко, давайте ходить близко! — обрадовался Козебродски. — Эта барышня, мисс Буддл…
М.Р. сделал ему ужасные глаза, но миссис Гейзер махнула рукой.
— Ах, не говорите! Мистер Орас, бакалейщик — такая партия, такая партия, а она рожу воротит!
Козебродски воодушевился.
— Я как раз хотел сказать, эта барышня, вы знаете, сначала она пела, когда у меня так болела голова, — а вы знаете, что это такое, когда болит голова? — потом два часа копошилась в ванной, провоняла все своей парфюмерией, и при этом, понимаете, читала стихи! Как будто ей дадут за это конфету с хвостом и рождественский подарок!
— Вот об этом я и говорю! — подхватила миссис Гейзер. — Не носилась бы со своей фанаберией, так могла бы выйти даже за младшего Менцеля — сына смотрителя училищ и казначея города! Ведь красивая девочка, а что в голове?
Хозяйка обернулась к компаньонам:
— А? Нет, вы скажите!
Двое джентльменов предпочли бы не говорить ничего, и вообще смотаться подобру-поздорову, но поздно.
— А вы, молодые люди, если не заплатите мне завтра полную сумму за комнату, вылетите на улицу! Без разговоров!
— Так, — тихо сказал Дюк, — пошли скорее.
За их спинами послышалось:
— Мистер Флинт! Мистер Флинт! Собрались прогуляться?
— А тебе что, старая индюшка!
— Вот, — закричала миссис Гейзер, обращаясь к Козебродски, — посмотрите на мистера Флинта!
Флинт не обращал на Козебродски никакого внимания. Козебродски долго смотрел на Флинта.
— Я его вижу, он еще не ушел, и лучше бы я его не видел!
— Да, грубоват! — хозяйка гневно трясла прической, имевшей подозрительный фиолетовый оттенок. — Но он все-таки мужчина! Он воевал! Он был ранен!
— У него контузия! — закричала сверху бабуля Буддл. — И больные ноги!
Миссис Гейзер сделала вид, что глухая.
— Зато мои часы — самые точные в городе!
— Он часовщик? — не без уважения поинтересовался Козебродски.
— Да! — подтвердила хозяйка. — Он часовой мастер. Вы представить себе не можете, какие у него руки: вся мебель починена! Бачок в уборной не свалится вам на голову, как только вы дернули за веревку! И, да будет вам известно, мистер Флинт выпивает только по праздникам!
— От вашего Флинта провонял весь дом! Козебродски ни разу в жизни не прикоснулся к табаку!
— Заткните свои глотки!
Флинт разогнал компаньонов своей палкой и захромал по улице, загребая пыль негнущейся второй ногой и держась ровно середины. Погрозил игравшим в пыли детям, которых тут же как ветром сдуло, рявкнул «пшла вон!» кошке. Черная кошка, неторопливо переходившая улицу на тонких лапах, оглянулась и убежала, задрав хвост. Флинт остановился возле прилавка продавца птиц, где тенькала на одной ноте длинная желтая канарейка и бормотал с закрытыми глазами плешивый серый попугай. Увидев Флинта, попугай встревожился и стал кланяться без остановки.
— Ну ты, — сказал Флинт, — подхалим!
Не прекращая поклонов, попугай издал несколько резких свистков и жалобно вскрикнул:
— Ку-ку! Ку-ку!
— Сам ку-ку, — буркнул часовщик.
И тут увидел рядом компаньонов: у М.Р. развязался шнурок и он только что выпрямился.
— Что надо?
— Шоколада! — не очень оригинально отрезал Д.Э. и оба джентльмена прошли мимо, делая вид, что совсем не спешат, по каковой причине их ноги настигла палка Флинта.
— Я в суд подам! — у молодого человека был приличный коричневый костюм и приличное, крайне расстроенное лицо.
Флинт вышел следом: посмотреть, как молодой человек спускается по стонущей, крутой, как скала, лестнице.
Молодой человек потряс тростью через перила, адресуясь почему-то к миссис Гейзер.
— Это подло, слышите? Подло! — закричал он. — Эти часы — все, что осталось мне на память о моей семье, настоящий «Франьо а Пари», номер шестьстот сорок, редкость! Я требую, чтобы мне вернули мои часы!
По лицу часовщика расплылась улыбка идиота.
— Я этого так не оставлю! — продолжал разоряться несчастный. — Слышите? Не оставлю!
— Мистер Флинт сражался на войне! — пристыдила парня миссис Гейзер. — Он был ранен!
— У него контузия! — откликнулась бабуля Буддл. — И больные ноги!
Флинт смотрел светлыми глазами. Поймав затравленный взгляд жертвы, он любезно поклонился.
— Доживете до таких лет, — кричала хозяйка, — посмотрим, какие у вас будут странности! Все в этом доме держится на нем! Эти часы в столовой — самые точные часы в городе!
