— Не надо Маллоу, я лучше сам!
— Хорошо, — с улыбкой согласилась она. — Режьте сами.
Саммерс подтянул штаны.
— Доктор Бэнкс, — с трудом выговорил он.
— Да?
— Хватит, прошу вас!
Высокая бровь доктора ехидно изогнулась.
— Что говорят в таких случаях?
Музыка смолкла. Похоже, Маллоу менял пластинку.
— Не знаю! — испугался Саммерс.
— Придется продолжить. Освежить вашу память.
— Нет!
— Это совершенно необходимо.
— Нет, честное слово, нет!
— Чувствуете, что были неправы?
Коммерсант кивнул. Он давно ничего не чувствовал так отчетливо.
— Не слышу, мистер Саммерс.
Язык не повиновался.
— Ну-ну, — подбодрила доктор, — продолжайте. Что — «да»?
Джейк вытер лицо.
— Был неправ.
— Замечательно, — доктор Бэнкс всем видом выразила внимание. — А дальше?
Пациент молчал.
— Жаль, — сочувственно произнесла она. — Я уже хотела закончить. Ну, раз так, продолжим.
— Нет!
— Нет? Тогда я хочу услышать волшебные слова. Ну?
— Я больше…
Саммерс опять вытер лицо.
— Вы делаете успехи, — заметила доктор. — Чуть-чуть твердости в голосе — и я согласна вам поверить.
Пациент закусил губу.
— Ну вот, — расстроилась доктор Бэнкс, — вы опять за свое.
— Я попытаюсь…
— Что-о?!
— Я больше не буду!
— Вот это другое дело, — одобрила доктор. — Осталась добавка за вашу грубость. Марш за прутьями.
Коммерсант застегнул брюки, вынул из кармана складной нож — совершенно такой же, как тот, которым срезал прутья Маллоу.
Доктор сложила руки на груди, глядя, как он идет к окну, как поднимает раму, морщась, залезает на подоконник. Как честно срезает, отряхивая от дождя, несколько прутьев и неуверенно оборачивается.
— Получите четыре удара, извинитесь — и мы в расчете, — сообщила доктор Бэнкс. — Ну, что вы встали? Думали, пожалею?
Коммерсант вздохнул и, увы, был вынужден вернуться на позицию.
Выслушав извинения, доктор отшвырнула розгу.
— Теперь, полагаю, с вас хватит, — произнесла она. — Одевайтесь. В постель не позже полуночи, подъем не позже восьми. Холодный душ утром и вечером. И только попробуйте опять запереться в своей комнате!
Ей ничего не ответили. Не поворачиваясь, кое-как, Саммерс привел в порядок штаны и остался лежать.
Вновь послышалась музыка. Доктор Бэнкс постояла, глядя на вздымающуюся спину коммерсанта, ровным тоном пожелала ему всего хорошего и вышла, тихо прикрыв за собой дверь.
Глава четвертая, в которой мисс Дэрроу знакомят с последними достижениями психиатрии
Маллоу сидел в своем любимом кресле у камина. В руках у него была газета. На столе стояла кофейная машина и две чашки. Увидев через приоткрытую дверь доктора, он поднялся.
— Не вздумайте заходить, — предупредила доктор Бэнкс, усаживаясь.
— Какой там «заходить», — возмутился Дюк. — Пусть в себя придет. Я что, похож на идиота?
— А я даже думать боюсь, на кого похожа теперь, — призналась она.
— На гения, мисс Бэнкс, на гения.
— Или на сумасшедшую. Впрочем, вы, полагаю, слышали обо мне подобные отзывы.
— Ну, что за чепуха. Дуракам ведь надо же о чем — то трепать языками. Им ведь так скучно. Но как вы чертовски изобретательны!
— Знаете, — доктор бросила взгляд на свое отражение в серебряном кувшине, — а ведь я боялась, что вы меня остановите.
— Остановлю?! — возмутился Дюк. — Да я расцеловать вас готов!
И он налил ей кофе.
Кофе остыл, но доктор любила холодный кофе. Она взяла чашку и выпила залпом.
— Сообщите мне, пожалуйста, потом новости, — сказала она, поднимаясь. — Мне необходимо знать.
Маллоу расхохотался.
— Мисс Бэнкс, я вас не узнаю! Потратили весь запас храбрости на моего компаньона, что ли?
Она села обратно.
— Об этом не может быть речи. Я всего лишь подумала, что оставаться здесь будет неловко.
— Будет очень неловко, мисс Бэнкс, да только не вам. Рано или поздно ему придется вылезти, и как он будет смотреть нам, и особенно вам в глаза — его собственная проблема. Вы героиня, доктор.
Чашка доктора опустела во второй раз.
— Что же вы так хлещете кофе, — пробормотал Маллоу. — Сами же говорили, вредно пить такой крепкий.
— В качестве тонизирующего. Мистер Маллоу, перестаньте смеяться, я и так еле держу себя в руках!
Маллоу взъерошил кудри. Провел ладонями по лицу, как если бы вытирал его полотенцем. Хрюкнул.
— Простите, доктор, истерика.
— Я, между прочим, трусила.
— Кто, вы?
— Да. Налейте мне, пожалуйста, еще, если можно. У вас превосходный кофе.
— Ява, — Дюк с готовностью выполнил ее просьбу. — Настоящий, из Пуэрто-Рико.
— Собираетесь куда-то? — поинтересовался он.
Доктор Бэнкс покачала головой и добавила:
— Честно говоря, думала, что он меня просто-напросто убьет.
— И тем самым распишется в собственном окончательном ничтожестве? — Маллоу усмехнулся. — Собственно, теперь или победа за нами, или… А что, неужели ничего не натворил? Так вот и сдался?
— Ну, почему, он хамил, — не скрыла доктор. — Получил за это добавку.
Оба машинально повернулись: кто-то открывал дверь.
— Мистер Маллоу, — в библиотеку заглянула экономка, — накрывать ланч?
— Конечно, дорогая мисс Дэрроу, — широко улыбнулся М.Р., — конечно, накрывайте! Мы будем есть здесь.
Экономка помолчала, оглядела стол, на котором стояла полная пепельница, и с укором покачала головой. Впрочем, сделала она это робко. Движения ее, то, как она выглянула из-за двери, и сам голос, звучавший гораздо тише обычного, и интонации этого голоса, — все говорило о том, что мисс Дэрроу постоянно находится в страхе. Да, старая любительница детективов боялась. Глаза ее за стеклами очков были красными, под ними набрякли мешки, суровое, мужеподобное лицо потемнело и осунулось, полные, сделавшиеся от старости похожими на копченые венские колбаски пальцы судорожно цеплялись за дверь.
— А… мистер Саммерс? — так же робко спросила она. — Он опять… у себя? Может быть, принести ему ланч в комнату?
