— … Как же тут люди-то живут, тато!
— Здесь ещё что, это же перевал! Есть в Карпатах места и вовсе непроходимые! Тамошние жители никому податей не платят, зато и хлеба не видят! Бараниной питаются да дикой звериной! Ой, едрить твою тудыть! Осторожнее тута, камни!
Кони пробирались по горной тропе, осторожно ступая копытами. Тропа, ведущая на перевал, была пробита торговыми караванами так, что верхоконные не во всяком месте могли разминуться, о повозках же не могло быть и речи. Проводники, выделенные Конрадом Мазовецким, чтобы проводить караван русского посольства через Карпаты в земли короля угров Белы Арпада, вели коней в поводу, выбирая дорогу, прочие ехали верхами.
— Слышь, малый! — окликнул проводника князь Михаил. — Если летом тут такое творится, что же тогда зимой?
— А с конца декабря, великий государь, и до апреля перевалы закрыты! — отозвался один из проводников. — Снега по грудь, как пройти? Невозможно!
— Как же жители местные? В домах своих безвылазно сидят, аки медведи в берлоге?
— В точности так! Медведи и есть!
Несмотря на то, что лето уже было в своих правах, здесь, на высоте, было прохладно. Дул резкий пронизывающий ветер, перебарывавший жаркие солнечные лучи своим холодным дыханием. Впрочем, когда солнце светило, было ещё так-сяк, но едва очередное клочковатое облако закрывало светило, путники невольно кутались, поплотнее запахивая одежду.
— А хлеб тут растёт вообще-то? — подал голос Ростислав, то и дело погоняя всхрапывающего и мотающего головой коня.
— Здесь ещё растёт, молодой господин! — откликнулся проводник. — Однако урожай тут получить, что в кости выиграть. Как повезёт…
— Однако, не нравится мне это, Войтек, — второй проводник, доселе молчавший, указал на рваные тучи, неторопливо переливавшиеся через хребет.
— И мне не нравится, а что делать? — отозвался Войтек.
— Укрытие искать, вот что!
— Да? А потом на перевал не взойти будет! Немного уже осталось!
— Становиться станом надо, верно говорю! — упёрся первый.
— А ну тихо, орлы! — заговорил князь Михаил. — Станом, так станом. Ищите место, да понадёжнее! Нам рисковать сейчас не с руки никак…
Оба проводника разом поклонились, как показалось Михаилу, даже с облегчением. Так уж устроены люди, им легче, когда решение в неясной ситуации примет кто-то вышестоящий.
— Вон у того камня стать можно. Там повыше место, в случае чего не зальёт, и камень прикроет!
— Ну, добро!
Путники начали располагаться возле торчавшего из земли здоровенного камня, под нависшим козырьком которого виднелись следы недавно прогоревшего костра. Туда, под камень, проводники уже накладывали наспех нарубленные дрова — в случае чего не зальёт. Рядом вятшие витязи князя растягивали шёлковую палатку для Михаила Всеволодовича и Ростислава Михайловича, чуть ниже разворачивали другую, побольше — для себя и проводников.
— Зажигай… — кто-то из дружины протянул Войтеку кремень и кресало.
— Ни-ни! — проводник замахал руками. — Сейчас бесполезно, пан рыцарь! Сейчас тут такое начнётся! Эти дрова на потом, потому как скоро тут сухой ветки не сыскать будет!
Первый порыв ветра упруго ударил, вздув уже закреплённые палатки. Облака, утратив свою белизну и лёгкость, уже лезли через Карпатский хребет, как татары на приступе через городскую стену. Князь Михаил криво усмехнулся. Да уж… Крепко засели в мыслях те татары…
— Ну что, други, давайте все в палатки. Стало быть, закусим чем Бог послал, раз горячего не отведать!
Никто не заставил себя просить дважды. Закрывая полог, князь Михаил увидел, что такой близкий перевал уже скрылся в пелене дождя.
— Ну вот, а ты хотел дальше идти! — услышал он переговаривавшихся меж собой проводников. Мазовы говорили интересно, не так, как русы, но понять было можно.
— Да, теперь развезёт!
— Надолго непогода сия? — громко спросил князь Михаил, стараясь перекрыть усиливающийся вой ветра.
— Да кто знает, князь! Это ведь горы!
Михаил Всеволодович ругнулся сквозь зубы. Сейчас каждый день на вес золота…
— Ростислав!
— Чего, тато?
— Давай-ка повторим ещё раз, кто, чего и как говорить должен…
— … Его высокопреосвященство прав. Князь Михаил язычник, нет, хуже — последователь противной Святому престолу греческой ереси. Пресвятой папа будет крайне недоволен браком еретика и принцессы Анны.
Три свечи в шандале горели ровно. В комнате, наглухо замурованной в недрах Краковского замка, не ощущалось ни малейшего движения воздуха. Человек в надвинутом на глаза капюшоне, с крючковатым мясистым носом, говорил, чуть оттопыривая нижнюю губу, отчего вид его становился высокомерным и капризным.
— Но князь Михаил борется со степняками, — произнёс второй собеседник, одетый как аристократ средней руки, собравшийся в дорогу. — Не исключено, что пользы от этого союза будет больше, чем вреда. Пусть он послужит щитом…
— Ещё раз повторюсь, сын мой — это проблемы князя Михаила, и ничьи больше. Естественно, что он ищет союзников и помощь в таком деле. Но это ещё не повод позволить еретикам укрепить своё влияние в Хунгарии. Король Бела Арпад, как нам известно, не очень-то твёрд в истинной вере… Короче, этот брак противоречит интересам Святого престола. И поэтому состояться не должен. Во всяком случае, не сейчас.
— Хорошо, святой отец, — аристократ кивнул. — Мне понадобятся две тысячи золотых, я имею в виду местную чеканку.
Святой отец в сомнении пожевал губами.
— Это очень большая сумма, сын мой. Нехорошо угнетать и разорять святую Римскую церковь. Тысяча золотых вполне…
— Как скажешь, святой отец. В таком случае мне потребуется три тысячи золотых.
Человек в капюшоне хмыкнул.
— Я погорячился, сын мой. Действительно, если взглянуть пристальней, две тысячи золотых не столь большая сумма.
И собеседники разом рассмеялись.
— Давай, давай, заноси правей!
Стучали топоры, визжали пилы. Мария смотрела на высящуюся перед ней часовню, над которой плотники уже возводили кровлю. Вот и память тебе, муж мой, Василько свет Константинович…
Подошёл старшина плотницкой артели, поклонился.
— Так что, матушка, на той седьмице закончим мы. Расписывать можно начинать внутри, пожалуй…
— Спасибо, Станята Жданович.
Старшина потоптался.
— Владыко-то наш болеет, говорят?
Мария чуть улыбнулась.
— Освятит, не беспокойся. Ты иди, Станята Жданыч, к своим. Я тут побуду.
Не смея более беспокоить княгиню, старшина поклонился и отошёл. Мария проводила его глазами и обернулась к могильному холмику. Да, это сейчас тебе беспокойство, Василько. Скоро тут будет тихо. Совсем скоро. Вот достроят часовню, освятит владыко Кирилл, и останется в часовне старенький сторож…
