— Ну да, и тот был не похож на первый-то взгляд!
Действительно, нашествие оставило ещё и такой след: немало народу, потеряв семьи, родных и близких, сошли с ума, это кто не помер с тоски, конечно. Вообще-то юродивыми и раньше богата была Русь, но теперь их количество резко выросло.
— Здрав будь, великий князь! — поздоровался проситель, подойдя ближе и откидывая капюшон. Даниил Романович поскучнел, едва взглянув.
— Ты иди, — кивнул он телохранителю, — сами мы…
Проводив витязя взглядом, Даниил спросил.
— С чем пожаловал, Андрей Мстиславич?
— Рад, что узнал ты меня, Даниил Романович. Так проще будет договориться.
Даниил хмыкнул.
— Вот не припомню я, чтобы у нас с тобой какие-то дела были.
— Не было, так будут. Как раз поэтому я здесь, Данило Романыч.
Даниил присел на толстый чурбан, оставшийся от строителей, кивнул гостю на другой.
— Да ты садись, Андрей, в ногах какая правда… Если можно, излагай покороче, дел много у меня.
Помедлив, молодой человек присел, подвернув плащ, чтобы не испачкать в выступающих каплях полузастывшей смолы.
— Понимаю и не обижаюсь я, княже, что в терем не зовёшь. Червей опасаешься?
— Ты ближе к делу-то…
— Можно и ближе. Отец мой в Орде замучен…
— Скорблю о сём…
— Не про скорбь я. Отец голову за правое дело сложил, и не токмо месть двигала им. Ушли ведь поганые из Киева, и из Деревича с Губиным вывели воев своих. Однако знаешь ли ты, что взять задумал Батыга Припорожье да Запорожье под руку свою напрямую? Утвердиться в землях южнорусских, некогда Святославом Игоревичем у печенегов отбитых, и оттуда…
— То всё известно мне, Андрей Мстиславич, — князь Даниил посмотрел на солнце, светившее в окно, прищурясь.
— Ну и как тебе такое?
— В восторге я полном, — усмехнулся Даниил. — Про дело пока не услышал ничего.
— Хочу я продолжить дело отца моего, — Андрей глядел исподлобья, — и изгнать ворога с земель тех.
— Ну-ну… — Даниил вздохнул. — Бог в помощь. А то, может, в Сарай пойдёшь, что на Волге? Взять Бату-хана живьём…
— Не веришь ты, Даниил Романыч. Никому не веришь. Князю Михаилу Всеволодовичу не верил, отцу не верил, и мне…
— Ты всё в одну кучу-то не вали, — перебил Даниил. — Князь Михаил одно дело, отец твой другое. Ну а ты совершенно третье. Ты извини, Андрей Мстиславич, дела у меня. Ежели у тебя всё…
— Ну что же, Данило Романыч, — вздохнул молодой человек. — Не хотел я прибегать к сему средству до последнего, потому как вижу в тебе союзника своего. Да делать нечего. Взгляни-ка на это.
Князь Андрей протянул собеседнику туго скатанную бумажку. Даниил развернул, вглядываясь в мелкие буквы, стрельнул глазами на выход, взялся за рукоять меча.
— Не дури, княже, нехорошо. Меня ухлопать не так легко в одиночку, хоть и без меча я. Да и не поможет это. Послухи [свидетели. Прим. авт.] и бумага истинная, с коей списана записка сия, в надёжных местах, тебе недосягаемых.
— Короче, чего от меня хочешь?
— Сперва оружия.
— Оружие немалых денег стоит. Я тебе не Михаил.
— А при чём тут Михаил? — округлил глаза князь Андрей.
— Да ладно! — раздражённо перебил Даниил. — В мелочах-то хоть не ври. Ежели до того дойдёт, что решится Батыга меня за жабры имать, так Михаила и подавно. Но я повторяю, даром снабжать тебя не намерен, какими бумагами ни тряси.
— А не даром?
Князь Даниил усмехнулся.
— Клад большой откопал?
— Ну зачем клад… — молодой человек чуть улыбнулся. — Татары, как стало известно, уже табуны на новообретённую землю обетованную перегоняют. Ну а мы их дальше перегоним.
Даниил Романович хмыкнул.
— Осилишь такое дело?
— На то и весь расчёт, — жестко сказал Андрей. — Земля должна гореть у них под ногами, дабы не укоренились поганые. Тогда и мужики наши, коих сейчас посулами сманивать будут, на ту землю огненную осесть побоятся.
Князь Даниил молчал так долго, что Андрею показалось, что онемел он внезапно.
— Значит, так, — коротко, отрывисто заговорил Даниил. — Кони дело доброе. Приму по полугривне пару…
— Ого! По нынешним-то временам?
— Не «ого», а слушай! Больше дать не могу, их ещё тайно сбыть надо в землю угорскую да в Польшу. Ко мне больше не подходи без совсем уже крайней нужды, да и в Галиче особо не толкайся. Укажи место, туда человек от меня подойдёт…
— Ладно.
— Слушай дальше. Я так мыслю, не токмо оружие понадобится тебе, но и укрытие. В землях моих держаться тише мыши. Схроны тайные для тебя и людей твоих готовы будут…
— Вот за это спасибо, Данило Романыч.
— Не за что. Не уверен я просто, что на дыбе смолчишь ты.
Андрей криво улыбнулся.
— Урок извлёк я из несчастья отцовского. Не возьмут меня поганые, поверь. Живым, в смысле.
— Погоди, не всё сказано. Так полагаю, вскорости Бату-хан разошлёт всем государям, ему подвластным, настоятельную просьбу, что сильнее иного приказа, помочь в поимке разбойника и татя, тебя то есть. Ну так я буду тебя ловить, старательно ловить буду, а где и когда, тебе заранее знать дадут. Так что не подставляйся.
— Всё понял я, Данило Романыч. Храни тебя Христос.
— Да уж… Твоими молитвами. Ещё вопросы?
Андрей Мстиславич помолчал, явно размышляя — говорить или нет.
— Скажи, Данило Романыч, как долго сохраняет силу яд тот? Ну, на стреле который…
— Понятия не имею, я не колдун.
— Жаль. А ведь мысль-то хорошая. Я таких самострелов, как твой, и не видал ещё — ведь на тысячу шагов прицельно бьёт!
— Булат потому что на пружине, не обычная сталь.
— Вот я и говорю, — кивнул князь Андрей, — может, мне когда и удастся по назначению ту стрелу…
— Всё, иди уже!
— Венчается раб Божий Ростислав и раба Божья Анна!..
Голос священника гулко разносился под сводами дворцовой часовни, и вслед русской речи неслась чеканная латынь. Князь Михаил усмехнулся — до чего бывают щепетильны и неуступчивы служители Господа, прямо беда. Вот, пожалуйста — обряд враз по двум канонам, православному и католическому, гда такое видано? Но патриарх особо настаивал, и папа римский тоже. Ладно, пусть их, главное, дело сделано…
Принцесса Анна стояла в белом подвенечном наряде и чувствовала, как режет под мышками платье, которое меряли, примеряли и перемеряли триста раз. Никому ничего нельзя доверить, хоть самой шей, ей-Богу… Да ещё свечка эта тает, какой дурень придумал при венчании держать в руке восковую свечу? Вот упадёт, совсем нехорошо получится… И вспотела вся, как лошадь после скачки, стыдно жениху показаться голой… нет, уже мужу… А вот интересно, с какого момента они с Ростиславом будут считаться муж и жена? Когда венец возложат или когда поцелуются?
