— Тати! — ворвалась она в юрту, едва не сорвав полог.
Свекровь, уже неплохо понимавшая по-русски, без лишних слов кинула невестке длинный нож в ножнах, висевший на стене.
— Ходи быстро! Ядкар бери, прятай, ну! Я к Галсан!
Оленица подхватила сонного сынишку, бегом устремилась наружу. На коня бы, и в степь… Нет, не уйти вдвоём… Тут и прятаться негде, пара кустов…
Однако было поздно. Раздался короткий вскрик, и вслед за этим грубый голос:
— Чуть не ушла, паскуда!
— Татарки, они такие!
— Ставр, Михалко, обыщите логово! Вы трое, кругом!
Трое всадников спешились, направляясь к кустам. Оленица зажала рот сыну.
— Ну что у вас тут? — раздался молодой голос.
— Да вот, княже, татарка пожилая… А это, видать, хозяин?
— По всему судить, он. Чуть не подранил Ратибора, пёс поганый.
В этот момент Ядкар неловко шевельнулся, и один из налётчиков заметил.
— О, да тут ещё дичина!
Сильные руки выдернули мать и мальчика из хилого укрытия.
— Кто такая?
Перед Оленицей стоял молодой человек в воронёных доспехах, без шлема. Красив, пронеслось в голове, ох, девчачья погибель… Вот только глаза. Ох, до чего нехорошие глаза.
— Оленица я.
— Рабыня? А это кто?
— Сын мой… Ядкар… Яков, значит.
Жёсткая усмешка тронула губы князя. Он кивнул, и сзади ему подали какой-то округлый предмет.
— Этот хозяин твой? — молодой человек держал отрубленную голову за волосы. Всё поплыло перед глазами у Оленицы.
— Убийцы… поганые…
Князь кивнул, и один из воинов коротко взмахнул кривой саблей, явно трофейной. Голова женщины упала и покатилась, и обезглавленное тело, судорожно прижав уже мёртвыми руками сына, повалилось на него, укрывая мальчика от врагов.
— Мама, мама! — закричал малыш, дёргаясь под весом упавшей.
— Заткни его! — коротко приказал князь в чёрных доспехах.
Тот же человек, явно не желая прикасаться к залитому кровью телу, шагнул вбок и оттуда несколько раз ткнул концом сабли в малыша. Крики оборвались, мальчик захрипел и затих.
— Больше никого?
— Никого, Андрей Мстиславич! И в юрте пусто, голодранец хозяин-то! Коней четыре головы, баранов да овец три десятка, и корова одна ещё…
Князь махнул рукой.
— Не зажигать! Распугаем токмо других. Айда дальше, время дорого.
— Баранов резать?
— Ну неужто оставим? И корову резать тож! Коней с собой. Всё, действуйте!
— … Это ещё что, это разве Волга! Вот дальше будет настоящая Волга. По весне так чисто море-океан, берегов не видно!
— Да не ври, старче, уж так прямо и не видно! — усомнился кто-то из кметей.
— Эх, парень… Сам вскорости увидишь, тогда и поглядим, кто врёт!
Кормщик поудобнее перехватил рукоять рулевого весла и навалился, выправляя ладью по течению — западный ветер, косо бивший в парус, всё время норовил отжать судно к левому берегу. Князь Ярослав разглядывал берега, плывущие мимо. Вот она, Булгария… Бывшая Булгария, теперь уже можно сказать это прямо.
Берега, уже подёрнутые полупрозрачной зелёной дымкой, из-за удалённости ползли назад, казалось, еле-еле, хотя караван, подгоняемый ветром, шёл вниз по течению со скоростью не меньше пятнадцати вёрст в час. Солнце уже сильно припекало, но близость холодной воды скрадывала жару. Свита князя разместилась на лавках для гребцов — кто сидел верхом на лавке, привалясь спиной к борту, кто лежал, прикрыв лицо от солнца. Разговоры вспыхивали тут и там, вяло и лениво, и так же гасли.
Для похода Ярослав выбрал три самые большие сорокавёсельные ладьи, в которых разместилось до трёхсот человек. Князь выбрал их прежде всего потому, что посудины эти имели довольно вместительные трюмы, тогда как более мелкие ладьи обычно трюма не имели, и товар просто укладывался на дно, под лавками для гребцов. Ярослав усмехнулся — негоже соболям и куницам, кадкам с мёдом и брускам воска торчать на всеобщем обозрении… А это ещё что?!
— Глянь, княже, никак, нас перехватить хотят?
На берегу горели костры, суетились какие-то люди, сталкивая в воду длинные низкие лодки. Одна, две, три…
— А ну, к бою! — Ярослав решительно повернулся к людям. — Доспех мне, шлем и меч!
Витязи, враз утратив сонный вид, быстро и без суеты занимали свои места. Ярослав ухмыльнулся. Должно быть, речные разбойники приняли их за обычный купеческий караван. Однако, какая наглость у здешних татей, видно, никто не пугает их… Ну что же, сейчас ребята получат свой последний урок.
— Эйе, а ну, к берегу правь! — раздался гортанный голос, довольно сносно говоривший по-русски.
— С какого перепугу?! — сложив руки рупором, прокричал в ответ боярин из свиты князя.
Вместо ответа в борт ладьи впилась стрела. Боярин оглянулся на князя. Ярослав кивнул, и тотчас длинная стрела из тяжёлого русского лука со свистом ушла к цели. С коротким воплем стрелок вылетел за борт и скрылся в волнах.
— Эй, тати! А ну, бросить вёсла и руки всем вверх поднять! Считаю до двух! — снова прокричал боярин.
На лодках возникло замешательство, очевидно, нападавшие осознали всю серьёзность сложившейся ситуации.
— Эйе, не стрелять, иначе смерть всем вам! Мы есть застава великого Бату-хана! Денга плати за проход, да!
— Перед тобой посольство великого князя Владимирского, направляющегося к великому Бату-хану по его приглашению! Кто у вас главный?
Замешательство усилилось.
— Зачем моего человека убили, да? Отвечать будешь!
— Слушать меня внимательно! — вступил в разговор Ярослав. — Я князь Ярослав Владимирский, а вот кто вы такие, неясно! И отвечать за всё придётся тебе, как тебя там! Нападение на посольство! Сказано вам, бросить вёсла и руки вверх поднять! Раз!
Ладьи уже подошли вплотную, и были видны бледные лица сидевших вплотную друг к другу в низких лодках монголов. Очевидно, до начальника заставы дошло, что сейчас их всех перебьют и отвечать за это никто не собирается.
— Эйе, не стрелять! — в середине второй лодки встал во весь рост татарин в круглом железном шлеме, одетый неотличимо от других. — Мой начальник! Адык моё имя, да! Привет тебе, великы коназ Еруслаб! Надо тебе на берег, да! Тамга получи надо, чтобы дальше ходи!
— Зачем бы это мне? — хмыкнул Ярослав.
— Нехорошо говоришь! Дальше много застава будет, тамга покажи, дальше иди. Нет, тогда плохо! Там урусски говорить никто не знай, сразу нападай, коли тамга нету! Везде воевать будешь, да?
Гребцы в лодках уже выдыхались, гребя изо всех сил, стараясь удержаться вровень с идущими под парусом кораблями. Ярослав задумался. Может, и не врёт…
