— Он врёт, — не дослушав, уверенно заключил Дэлгэр.
— Ты тоже научился понимать по-урусски?
— Мне нет нужды понимать их звериный язык. Мне достаточно поглядеть в глаза. Ладно, раз врёт… Ангараг, возьмите его и допросите как следует. Он покажет нам дорогу к коназу Горги или подохнет. Так ему и скажите.
* * *
— … Меня не интересует, ничтожный, что успел тебе рассказать покойный Елю Цай и чего не успел! Ты должен сегодня начать обстрел!
— Да, о прославленный! — китаец, назначенный на место мастера, согнулся в поклоне.
— Всё, работайте!
Отъезжая, Джебе ещё раз окинул взглядом осиротевшее хозяйство покойного. Да, жаль Елю Цая, определённо жаль. Хороший был мастер-стенобитчик, очень хороший. Но, как и всякий мастер, основные секреты своего ремесла держал при себе. Да ещё, как понял Джебе, самых толковых рабочих послал с этим… как его… ну, короче, к Бурундаю в помощь. Досадно.
Джебе снова принялся рассматривать стены Торжка. Город был не так и велик, но стены имел неслабые. Одолеть такие стены только при помощи лестниц будет трудно. Сумеет ли этот китаец справиться с возложенными на него обязанностями?
Джебе обернулся и поглядел назад. Китайцы без дела не сидели, сновали как муравьи, и на расчищенной от снега площадке уже топорщились брёвна — рабочие собирали станину стенобитной машины. Джебе удовлетворённо хмыкнул. Правду сказал кто-то, что незаменимых людей не бывает. Вон как размахивает руками новоиспечённый мастер. Энергичный парень, справится. Не враг же он самому себе, в конце концов?
Лю Чэн бросил стило, в отчаянии гладя на доску, исчерканную иероглифами. Нет, так не пойдёт. Он совсем запутался в этих расчётах, и пора признаться самому себе.
Ладно. Пёс с ними, с расчётами. Исходя из здравого смысла, дальность полёта камня растёт с ростом длины рычага и веса противовеса. Ну, рычаг у нас какой есть, а вот противовес… Надо нагрузить в короб камней до самого верха, вот что. А перелёты можно исправить накладными кольцами.
— Кладите всё! — приказал Лю Чэн рабочим, столпившимся у рычажных весов.
— Как? Без взвешивания?
— Некогда взвешивать! — рявкнул Лю Чэн. — Лучше пара перелётов, чем недолёты!
Рабочие начали споро нагружать короб камнями, а Лю Чэн принялся рассматривать разложенные перед ним зубья. Так, этот для малого веса, этот для настильной стрельбы… Ага, вот этот, похоже.
— Ставьте вот этот зуб!
— Ну как твои успехи, мастер Лю?
Джебе возвышался на вороном жеребце, разглядывая собранную машину. Неподалёку в ямах, полных углей, калились валуны, собранные рабами со всей округи. Да, и опять проблема с этими проклятыми зажигательными горшками…
— Всё готово, о великий хан!
— Ну так приступайте! — усмехнулся Джебе. Если машина заработает, значит, всё в порядке. Можно отправляться спать до утра.
Лю Чэн поклонился, махнул своим рукой. От костров четверо рабов, обливаясь потом от нестерпимого жара, уже тащили камень, светящийся малиновым светом.
Толпа рабочих поползла от машины, натягивая канат. Заскрипели блоки полиспаста, рычаг пошёл вниз… Вроде всё как обычно.
Лю Чэн сглотнул слюну, наблюдая, как укладывают в железную корзину камень. Боги, все боги мира, и урусский Христос, помогите!
— Давай!
Рабочий, взмахнув кувалдой, выбил чеку. Рычаг рванулся с чудовищной силой, и камень, вылетев из корзины, устремился в зенит. Одно мгновение Лю Чэну казалось, что камень повис в воздухе, и так и останется там висеть.
— Берегись!!!
Раскалённый валун с грохотом рухнул на камнемёт, во все стороны брызнули щепки. Из разрушенной конструкции повалил дым, язычки пламени весело заплясали на расщеплённых брёвнах.
— Хороший выстрел, мастер Лю, — лицо Джебе исказила кривая усмешка.
— Это ошибка… — лепетал китаец, белый, как бумага. — Это всего лишь маленькая ошибка…
— Ошибкой было поставить тебя на столь ответственный пост, — отрезал Джебе. — Я не собираюсь ждать, когда ты совершишь большую ошибку. Хватит и этой, маленькой.
— Ты волен казнить меня, о великий, но ведь остальные ещё хуже! — взвыл китаец.
Джебе задумался. Действительно…
— Ладно, Лю. Ты всё ещё мастер. Сейчас твои люди пойдут ужинать, а ты иди и получи сорок палок. Вместо ужина, поскольку ужин ты не заработал. Машину восстановить к завтрашнему утру. И горе тебе, если и остальные твои устройства постигнет та же участь!
* * *
— Здрав будь, великий князь!
— И тебе здравия крепкого, Даниил Романович!
Двор княжьего терема на глазах наполнялся всадниками, охраной князя Галицкого. Остальное войско, судя по всему, пребывало в непосредственной близости.
— Здравствуй, сестра, как здоровье твоё? — князь Даниил обратил взор на сестру.
— Здравствуй, братец. Ничего, живу помалу. — улыбнулась княгиня Елена.
— Ну вот, княже, прибыл я со всей ратью, как и обещал. А ты небось сомневался?
Князь Михаил изучающее разглядывал лицо Даниила Галицкого.
— Хороша шутка, Данила Романович. Сегодня уже двадцать четвёртое.
Даниил пригасил улыбку.
— Извини, Михаил Всеволодович, раньше никак не можно было.
Князь Михаил тяжело вздохнул, перевёл взгляд куда-то вбок.
— Ладно, размещайтесь, гости долгожданные. Пойдём в горницу, Даниил Романович… Елена, ты там распорядись покуда насчёт стола. Да, и про баньку не забудь!
— Да сделано уже всё, чего ты? — откликнулась Елена.
— Тогда ладно. Ну, ещё чего распорядись. Мы тут переговорим наскоро с Даниилом Романовичем.
Князья прошли в высокие двустворчатые двери, распахнутые настежь по случаю прибытия гостя.
— Ты как, Данила Романович, с дороги отдохнёшь малость, в баньку сходишь?..
— Давай уже, выкладывай, Михаил Всеволодович, не тяни. По глазам ведь вижу, не терпится тебе. Да и я в непонятности сижу, это для дела вредно.
— Не мне не терпится, Данило Романыч, дело не терпит.
В широкой горнице за столом, уставленным яствами, сидел боярин Фёдор.
— Здравствуй, Данило Романыч!
— Здравствуй, здравствуй, Феодор Олексович!
— Вот, думал после баньки попотчевать, да сперва поговорим, — князь Михаил налил в кубки красного вина, один подвинул боярину, второй протянул гостю. — Ну, с прибытием!
Даниил, не возражая, взял кубок, остро стрельнув глазами на боярина. Он хорошо знал Фёдора — вторая голова у князя Михаила, после собственной. А когда и первая, чего там…
