— Что, что такое, Еленка?! — Михаил подхватил жену. — Неможется тебе?!
— Всё хорошо, Михалко, — Елена слабо улыбнулась, облизав разом пересохшие губы. — Можется мне. Смоглось…
В глазах Михаила Всеволодовича медленно протаивала радость.
— Неужто?
— Да, Михась, да, — Елена улыбнулась чуть шире. — Не всем нынче помирать, должен же кто-то и родиться.
— Ну какая же ты молодец у меня! — Михаил разлаписто обнял жену.
— … Сколько дашь войска, великий князь, столько и оплатим. Злато-серебро есть у нас, не сомневайся. Всю казну с собой вывезли, и казна та немалая.
Князь Миндовг смотрел на русского князя задумчиво. Да, неплохое дело предлагает этот Ярослав Всеволодович. С одной стороны, если этот враг так силён, как описывает его князь Ярослав, то и вправду лучше отразить его на дальних подступах, не дожидаясь, когда несметные конные полчища появятся близ границ Литвы. И окажется тогда Литва между молотом и наковальней — уж псы-рыцари своего не упустят… С другой стороны, пополнить казну сейчас очень даже неплохо…
Миндовг тяжко вздохнул. Да, но есть и третья сторона.
— Я хорошо понимаю тебя, славный князь Ярослав Всеволодович, — литовец говорил по-русски правильно, хотя и с сильным акцентом. — Но и ты пойми меня. Если я отправлю с тобой двадцать тысяч воинов, причём самых лучших, кто останется здесь? И где гарантии, что войско моё не сгинет в ваших необъятных лесах? Если это случится, мне нечем будет отразить удар немецких псов, и вся Литва попадёт под их железную руку. Мне страшно даже подумать, что такое может случиться.
Ярослав молча двигал желваками. Всё правильно, всё верно. Вот она, цена глупости князя Володши Полоцкого. Всё, что нужно было сделать тогда — перебить немецкое посольство. Уж как-нибудь разобрались бы с литвинами и ятвягами, ливами и прочими… По-свойски бы решили все вопросы. Зато сейчас не висел бы немецкий меч над затылком у всей земли русской. Вот и Миндовг этот откажет сейчас в помощи, как отказал Брячислав. И по той же самой причине — постоянная, неослабевающая немецкая угроза.
— Понимаю твои опасения, князь, — князь Ярослав постарался придать своему голосу предельную убедительность. — Но вот что получится. Торжок город уже осадили поганые, но покуда держится он. Держится, поскольку главные силы Батыги проклятого скованы ратью князя Георгия. Токмо без подмоги не выстоять нам. Ежели разобьют нас, то и Торжку конец придёт незамедлительно. А после того дорога на Новгород открыта будет…
— Возможно, — покачал головой Миндовг. — Вполне возможно. А почему Новгород не спешит вам на помощь?
— А потому же, почему и ты, княже, не спешишь, не в обиду будь сказано, — усмехнулся Ярослав. — Немцев боятся за спиной. И князь Брячислав тоже. И не возьмёт в толк никто, что как разорят господин великий Новгород поганые, так и Плескову недолго стоять, а там и Полоцку. И неизвестно ещё, кто вперёд возьмёт города сии, немцы или татары. Ну а после Полоцка уже и Литве очередь настанет…
— Складно говоришь ты, Ярослав Всеволодович, — вздохнул Миндовг, разглаживая ладонью скатерть. — Очень убедительно выходит у тебя. И если бы князь Брячислав дал тебе войско, хотя бы семь-восемь тысяч, да выступила в поход новгородская рать вкупе с псковичами, то ни минуты не сомневался бы я. А так не знаю… Татары те далеко пока, немцев же можно ждать уже по весне. В общем, думать надо.
— Спасибо, что не отказал, княже, — чуть улыбнулся Ярослав. — Однако думать надо быстро, уж извини, что говорю тебе слова сии. Каждый день может стать решающим.
В зал быстрыми неслышными шагами вошёл молодой паренёк в иноземном немецком платье — как уже понял Ярослав, посыльный у князя Миндовга. Подошёл вплотную, наклонился к самому уху господина, зашептал что-то быстро по-литовски…
— В общем, так, — выслушав молодого человека, мотнул головой Миндовг. — Рати я тебе не дам, князь Ярослав. Ни к чему тебе она.
— То есть как?.. Что?.. — Ярослав Всеволодович побледнел. — Что случилось?!
— Войско князя Георгия разбито наголову, — печально усмехнулся литовец. — И сам он убит. Это позавчера было ещё, на реке Сить — есть такая у вас там?
Ярослав уцепился за стол, чтобы не упасть.
— Да, это позавчера было. А вчера взят Торжок. Так что войско нам теперь самим понадобится, князь…
Возможно, литовец говорил ещё что-то, но князь Ярослав уже не слушал его. В голове нарастал звон, стол перед глазами поплыл куда-то, и Ярослав всеволодович молча, мешком повалился с лавки.
— Эй, помогите ему! Воды живо, ну!
* * *
— … Держится пока Торжок, уж две седмицы, почитай, держится. Да только ежели не поможет Господин Великий Новгород своему граду подданному, то недолго уже продлится осада.
Купец нервничал, то и дело поправляя шапку, без нужды дёргая вожжи. Ратибор ехал рядом, поглядывая на сидящую в розвальнях княгиню. Хорошо, что попался им обоз. Серко бы совсем выдохся…
Ратибор снова мельком взглянул на молодую женщину, сидевшую в розвальнях. Госпожа княгиня и единственный страж при ней — вот и всё, что осталось от славного города Ижеславля в земле рязанской. И как они выжили, как пробрались ночами через рыскающие всюду татарские заслоны… В Новгород, скорее в Новгород!
После выхода на Селигерский торный путь ночное передвижение потеряло всякий смысл. К Новгороду спешно уходили санные обозы, встречных же не было вовсе. Все понимали: Торжок — последняя преграда на пути татарских орд к Новгороду. Если он падёт… Нет, не так. Теперь уже нет сомнений — как только он падёт…
Снег уже не скрипел под полозьями, а влажно шуршал, то и дело выбрасывая снежно-водянистые брызги. Надо же, весна… Неужели прожили эту страшную зиму?
Обоз растянулся, и купец притормозил. Спрыгнул, бегло проверил сбрую. Витязь тоже спешился, размять ноги. Обвёл глазами округу. На взгорке, неподалёку от дороги торчал здоровенный, потемневший от непогоды крест.
— Что сие за знак?
— Это-то? — купец вновь запрыгнул в сани. — Игнач крест это, такое прозванье. Н-но, снулая! — дёрнул вожжи, и розвальни покатили, забрызгали талой жижей.
Ратибор не стал более спрашивать — что да зачем. Крест и крест. Игнач так Игнач. Мало ли крестов на Руси ныне?
Вялая, сумрачная мысль ещё не покинула отяжелевшую, будто с похмелья, голову, а опытный глаз витязя уже уловил движение. Ратибор всмотрелся. Так и есть — пара коней скачет, а всадник только один.
Гулко ухнуло сердце. Вестник. И Ратибор уже знал, угадал, какая это весть.
— Э-эй, люди русские! — всадник притормозил коней, тяжко поводивших боками, Слез, поправил подпругу, сам тяжело дыша. — Всё. Нету больше города Торжка.
Обозники обступили вестника, молча и страшно.
— Позавчера пал Торжок. Никого не пощадили поганые, сделали на месте славного града пусто.
