Поскольку Россия потеряла статус сверхдержавы, включение ее в Большую восьмерку можно было бы счесть ошибкой, особенно если принять во внимание российскую экономику. Однако нам необходимо контролировать русских — значит, надо всячески выказывать им уважение. Русские очень обижаются, когда их не сажают за стол вместе с ведущими лидерами, поэтому мы из кожи вон лезли, чтобы им угодить. Тони рискнул поддержать Владимира Путина еще прежде, чем тот стал президентом. В декабре 1999 года мы решили, что Путин производит впечатление реформатора, и Тони отправился в Санкт-Петербург. Президентская выборная кампания была в разгаре. Тони, в отличие от других лидеров западных стран, сквозь пальцы смотрел на путинские действия в Чечне; защищал Путина перед западными журналистами на совместной пресс-конференции. Встреча с Путиным имела место в Петергофе, только что отреставрированном; на выезде из Санкт-Петербурга Путин указал Тони на обшарпанный многоквартирный дом, где прошло его детство. Во дворце нас обязали надеть специальные музейные шлепанцы, чтобы не попортить паркет. Родерика Лайна, нашего посла, угораздило в самом начале сессии взгромоздиться на бесценный стул XVІІ века. Стул сломался. Путин потребовал компенсации, причем за шутливым тоном скрывалось самое серьезное недовольство.
Путин немало впечатлил нас тем, что ни разу за все время встречи не заглянул в записи; у него их вообще не было. А ведь даже лидеры вроде Альберта Гора не полагались на собственную память и пользовались записями; по крайней мере при переходе от одной темы к другой. В тот вечер Путин повез нас в Кировский театр оперы и балета
[216]
на оперу о победе русских над Наполеоном в 1812 году
[217]
. Нам понравилось это ощущение — разделять триумф с русскими, сидя в царской ложе; особенно приятно было видеть попранный французский флаг. Так Путин стал другом Британии; правда, ненадолго. В разгар скандала со спорными бюллетенями
[218]
на американских президентских выборах Путин даже звонил нам — спрашивал, следует ли уже поздравлять Буша с победой. Мы посоветовали подождать.
Построение дружеских отношений усложнилось после того, как русские убили на нашей территории диссидента; особенно нам не понравилось, что они при этом поставили под удар жизни многих других людей. Когда обнаружилось, что несколько самолетов «Бритиш Эйрвейз», совершавших рейсы Лондон—Москва, заражены радиацией, команда одного из них оставила самолет в московском аэропорту. Два радиоактивных следа крест-накрест пересекали Лондон — один тянулся за незадачливой жертвой Александром Литвиненко, другой — за убийцей, вернувшимся в Москву. Мы рассматривали способы отмщения, — например, могли усложнить процесс получения британской визы; однако Тони отверг все наши планы, заявив, что достаточно «заморозить» отношения с Россией. Кстати, тогда нас не поддержали ни американцы, ни европейцы.
Вообще если надо построить долгосрочные теплые отношения с лидером другой страны, хорошо бы начать строительство, когда этот лидер особенно уязвим; именно так у Тони вышло с Биллом Клинтоном, замученным скандалом с Моникой Левински. Скандал набирал обороты; Тони велел мне передать Клинтону ободряющее письмо через его помощника Сидни Блюменталя. Блюменталь сообщил, что сотрудники Белого дома паникуют, но Клинтон очень благодарен за поддержку. 27 января 1998 года Тони позвонил Клинтону и услышал, что Клинтон не хочет обсуждать по телефону что бы то ни было. Еще бы — разве может президент рассчитывать на конфиденциальность разговора, когда вокруг толкутся десятки помощников? Зато Клинтон выразил надежду на откровенный разговор, если Тони приедет к нему в гости. Неделю спустя мы прилетели в Вашингтон. Это был первый официальный визит Тони как премьер-министра на арендованном «Конкорде». Мы приземлились на военной авиабазе «Эндрюс»; бушевала гроза, и запланированный салют из девятнадцати орудий пришлось отменить. Тони остановился в Блэр-хаус
[219]
, официальной гостевой резиденции рядом с Белым домом; Клинтон в приветственной речи пошутил: дескать, отныне и вовеки под «Блэром» будут разуметь британского премьера. Клинтон и Тони отправились с визитом в школу Блэра
[220]
, неподалеку от Вашингтона. Тони подготовил серьезную речь о пользе образования, но оставил попытки ее прочесть, едва вошел в спортзал, битком набитый учениками в футболках с его именем, притом настроенными весьма буйно. Всякий раз, когда с уст Клинтона срывалось слово «Блэр», зал разражался одобрительными выкриками. Встреча очень взбодрила Клинтона, который в последнее время только и думал, что о скандале с Левински.
Впрочем, главным событием явилась пресс-конференция, имевшая место на второй день пребывания Тони в гостях у Клинтона. Клинтон зашел за Тони; перед пресс-конференцией он ужасно нервничал. Его помощник Рэм Эмануэль шептал ему на ухо о новых подробностях в деле Левински. Тони принял осознанное решение — поддерживать Клинтона во всем и действительно на пресс-конференции стоял за него горой, даром что в Великобритании этого не одобряли. Зато благодарность Клинтона не знала границ. Так был заложен фундамент на удивление теплых отношений, растянувшихся на весь срок у власти и не прекратившихся и потом. Мудрый премьер-министр в подобных обстоятельствах всегда остается на стороне своего коллеги — иностранного лидера.
В 2001 году Тони сумел переключиться с Клинтона на Буша, а было это очень непросто. Тони делал ставку на дружеские отношения с американским президентом, не важно, близкий это по духу человек или не близкий. Во время прощального визита в Великобританию Клинтон остановился в Чекере; как раз в это время Альберт Гор наконец признал свое поражение. Тони помог Клинтону с соответствующей речью, а Клинтон рассказал Тони, что собой представляет Буш и как с ним себя вести. Тони и Клинтон вместе посетили прощальный прием в Уорикском университете. Джон Прескотт тоже пришел, поразился шумихе, вызванной визитом президента. У Прескотта было письмо, которое он хотел передать Клинтону, да боялся, как бы его спецслужбы не подстрелили. Посредником в передаче письма он выбрал меня. Правда, мне удалось подвести Прескотта к Клинтону для рукопожатия. После слезного прощания с американской делегацией, под позывные с президентского вертолета, Тони прошел в кабинет номинального главы университета — звонить Бушу, поздравлять с победой. Сказал, что он — хороший друг Билла Клинтона и останется таковым, хотя Клинтон покидает президентский пост. Буш выразил понимание ситуации, сообщил, что в противном случае Тони сильно упал бы в его, Буша, глазах. К счастью, Тони и Буш оба были в дружеских отношениях с Биллом Геммелом; Тони знал его по школе в Феттс, а Буш-старший имел с отцом Геммела общий нефтяной бизнес. Буш-младший школьником проводил каникулы в доме Геммела в Шотландии. Геммелу удалось заверить обоих, что они друг другу понравятся.
