Она слишком поздно сообразила, что зря подозвала его. Лучше бы она порвала платье или швырнула на землю коробку.
Он подошел и встал у ее плеча. Она вдохнула теплый, соблазнительно-мужской аромат Брэнда, а его дыхание согревало ее затылок.
Тело Софи мгновенно покрылось мурашками.
Брэнд, естественно, заметил это.
– Ты замерзла, Софи? – шепотом спросил он, отчего мурашек на ее теле стало еще больше.
– Сейчас по ночам прохладно, – пробормотала она.
Брэнд коснулся ее рукой, и она вздронула. Он тихо рассмеялся, отлично зная, какие чувства вызывает у женщин. А Софи, ревнуя, поняла, что он не в первый раз возится с женской одеждой.
Брэнд прикасался к ней, словно к израненной, испуганной птице, невероятно осторожно освобождая платье Софи.
«Сердцеед со стажем», – подумала она.
– Вот так, – произнес он.
Она заскрежетала зубами:
– Мне кажется, я зацепилась еще и низом лифа. Слева.
Он нащупал в темноте талию Софи и быстрым движением освободил молодую женщину. Она рванула в сторону, не поблагодарив его и не оглянувшись.
Послышалось хихиканье Брэнда.
– Кстати, Душистый Горошек, ты не можешь выйти замуж этой ночью. Ты обещала, что дождешься меня.
Да, она обещала. Однажды ночью, сочиняя безрассудное письмо Брэнду, переполняемая эмоциями и тоской юная Софи пообещала любить его вечно.
– Брэнд Шеридан, – отозвалась Софи, радуясь тому, что их разделяет расстояние, а темнота не позволяет всевидящему Брэнду разглядеть ее, – не смей смущать меня напоминаниями о том, как я вела себя в пятнадцатилетнем возрасте!
– Я любил тебя, пятнадцатилетнюю.
Очередное испытание: черное небо, усеянное звездами, костер, Софи, одетая в подвенечное платье, и слова Брэнда.
– Не любил, – возразила она. – Ты считал, что я тебя донимаю, и злился.
Услышав его смех, она едва не полезла вновь во двор Шериданов, но все-таки побежала прочь. Софи Хольцхайм не поддастся его чарам.
Пора избавиться от любви к нему. Возможно, хорошо, что Брэнд Шеридан вернулся домой.
Надо окончательно распрощаться с прошлым и только потом строить планы на будущее. Может быть, поэтому у Софи не сложились отношения с Греггом.
Не обращая внимания на смех Брэнда и свое желание увидеть, какой у него сейчас взгляд, Софи удирала к себе. Ворвавшись в дом, она со стуком захлопнула дверь.
* * *
Подходя к отцовскому дому, Брэнд испытывал странное ощущение, не посещавшее его давным-давно.
И внезапно он понял, почему у него на душе так легко. Софи Хольцхайм, Душистый Горошек, была такой же забавной, как прежде. То, что она чудила неумышленно, делало ее еще забавнее.
– Сжигает всякую ерунду и выходит замуж за Мистерию Ночи, – пробормотал он и печально покачал головой.
«Но при этом в ней появилось то, что забавным не назовешь», – подумал Брэнд, ощупывая обшивку парадной двери в поисках спрятанного ключа. Душистый Горошек стала похожа на богиню.
Он даже не понял, как догадался, что видит перед собой Софи. Она очень изменилась. Брэнд помнил веснушчатое лицо, вечно всклокоченные ярко-рыжие волосы; Софи постоянно обгорала на солнце и была покрыта ссадинами. Он вспоминал ее очки, острые локти и коленки, то, как она закрывала рот рукой, когда улыбалась, чтобы не было видно металлических пластинок для исправления прикуса.
Она была серьезной девчонкой с нахмуренными бровями и такой рассудительной, что Брэнд порой терялся и смущался, чувствуя себя глупцом.
Будучи на пять лет старше, он защищал свою смешную маленькую соседку от хулиганов, лечил ее ссадины и терпимо относился к ее влюбленности в него.
Первый год службы в армии он получал от нее письма в конвертах, подписанных девичьим почерком чернилами разных цветов. Сначала она сообщала городские новости, сплетни, но в конце концов, пользуясь разделяющим их расстоянием, стала признаваться ему в любви, обещала ждать, умоляла прислать ей фотографии.
Брэнд считал, что поступит верно, если будет полностью игнорировать Софи.
Он связался с ней лишь однажды, через несколько лет после отъезда. Брэнд позвонил Софи после гибели ее родителей на железнодорожном переезде. Тогда ей было всего восемнадцать, и он переживал из-за невозможности быть рядом с бедняжкой.
Он служил тогда за границей, на военной базе с единственной телефонной линией. Его мать отправила ему сообщение по электронной почте через несколько минут после трагедии. Брэнд ждал на линии несколько часов, чтобы связаться с Софи и сказать ей слова утешения, однако вместо этого он, находясь в нескольких тысячах миль от нее, назвал Софи Душистым Горошком.
Брэнд считал, что равнодушен к этой девушке, но в ту ночь, во время телефонного разговора, он почувствовал, будто сердце его разбилось. Хоть он и притворялся безразличным, глаза молодой соседки по имени Софи не давали ему покоя.
Огромные глаза орехового цвета... Их красоту не могли скрыть даже очки. Было во взгляде Софи нечто, приводящее в смятение, говорящее о мудрости и спокойствии. Словно она, смотря на человека, узнавала те его тайны, в которых он еще не признался самому себе.
Встретившись с ней сегодня вечером, прикоснувшись к ней, он понял, что Софи стала необыкновенно привлекательной.
Ее волосы приобрели красновато-коричневый оттенок. Хотелось погладить их, чтобы понять, то ли они из огня, то ли из шелка, то ли из того и из другого одновременно.
Брэнд не увидел на ее лице веснушек, словно их никогда там не было. Кожа Софи приобрела красивый кремовый оттенок.
Платье отлично подчеркивало ее фигуру. Если бы он не узнал Софи, то стал бы пялиться на ее грудь.
Однако в глубине души Брэнд по-прежнему оставался парнем, который вставал между ней и ее мучителями. А в городке многие издевались над Софи из-за успеха ее речи «Будни и праздники провинциальных городов», правда, тех, кто радовался за нее, тоже было предостаточно.
Она никогда никому не уступала. Эта девочка обладала даром говорить неподобающие вещи в неположенное время.
Брэнд знал всех ее немногочисленных поклонников, изо всех сил стараясь отпугнуть их, и по собственной инициативе дал ей совет:
– Душистый Горошек, все мужчины негодяи.
– Даже ты?
– Особенно я.
Брэнд был для Софи старшим братом, в котором она отчаянно нуждалась...
Душистый Горошек по-прежнему живет по соседству. Изменилось ли что-нибудь в Шугар-Мейпл-Гроув?
Да, изменилось. Потому что Софи не та, какой он ее запомнил. Изменился и сам Брэнд. Больше он не ощущает себя ее старшим братом.
Восемь лет он не был здесь. Семейные торжества отмечались в доме сестры в Нью-Йорке, а родители встречались с ним в Калифорнии и Европе.
