Сергеев нахмурился. Он был не из тех директоров, которые что-либо легко отдают. Тем более речь шла о его гордости – круглошлифовальном станке. Для нужд его автобазы этот станок использовался мало, зато несколько районов возили к нему на проточку коленчатые валы – чистый доход. Легко сказать – отдать такую ценность!
– У Полякова – прицел дальний, – продолжал Канунников, – добивается, чтобы мастерские забрало министерство, а его назначили директором. Вот он и стал большим начальником, от области не зависит, прямо Москве подчиняется.
– Дела… – задумчиво проговорил Сергеев, думая о том, неизвестно еще, по чьей инициативе забирают станок, – может быть, само министерство распорядилось, а Канунников сваливает на Полякова.
– Много шуму, помпы – это есть, – со злобой произнес Канунников, – а копнешь, так другое окажется… звону много. К мастерским только приступили, а уже на всю область звон! Едва-едва детали научились реставрировать, а уже на все министерство звон! С виду-то мы скромные, а лезем в большие начальники. Я не возражаю, бывает и здоровое честолюбие, но когда человек подводит своих товарищей по работе, когда он вытягивает свое хозяйство в ущерб другим, то это хуже карьеризма.
– Да, дела… – вздохнул Сергеев.
– Возьми, к примеру, загрузку машин, – продолжал Канунников. – Поставил он свои контрольные пункты, контору организовал с неким Королевым во главе. Для чего, думаешь? А вот я тебе покажу.
Канунников вытащил из стола ведомость, развернул.
– Вот отчет Полякова по загрузке машин. Прямо пишет: «В июне загружено сорок шесть порожних машин касиловской автобазы…» Вот как он тебя разрисовал! Разве не мог он, на худой конец, не упоминать тебя? Написал бы: «Прочих организаций – сорок шесть машин». Так ведь нет, не посчитался ни с дружбой, ни с чем: мы, мол, люди принципиальные, для нас дело на первом плане, а уж личные отношения потом. А по существу – хочет показать, что он за собой всех остальных директоров тянет, в том числе и Сергеева.
Сергеев засмеялся:
– Меня самого какая-то барышня задержала. Ничего слушать не хочет: поезжай под погрузку – и дело с концом. Что ж думаешь? Пришлось ехать и грузиться, с полчаса времени потерял, а не поедешь – милиционер тут как тут.
– Через недельку-две созовем областное совещание по итогам первого полугодия, – сказал Канунников. – Будут представители из Москвы и наше областное начальство. Придется немного одернуть Полякова. Слишком уж зарывается.
– Как же его одернешь, когда он на первое место вышел? Тут хвалить нужно.
– Там, где надо, похвалим, а за ошибки поругаем. Если мы сейчас не одернем Полякова, то он такое натворит, что потом нам и не расхлебать. А ведь с нас спросят: «Где были, чего смотрели?»
– Ну, – протянул Сергеев, – за Полякова с тебя одного спросят. Мы-то здесь ни при чем, мы за свои хозяйства отвечаем.
– Нет, брат, и с вас спросят. Рядом работали, все видели, почему молчали? Надо показать Полякову, что он не один в тресте. Есть и другие автобазы. Ты, Константин Николаич, самый авторитетный директор и твое слово первое. Не думай, я не хочу его гробить, он еще может принести много пользы. Но он зарвался, а мы его поправим, сохраним для дела; как ни говори, человек он способный.
– Мне неудобно выступать, – возразил Сергеев. – Люди скажут: «Сергеев остался позади, вот он и старается опорочить успехи Полякова». Давай уж ты как-нибудь сам.
– Чепуха, ерунду ты говоришь! Тут вопрос не личный, а принципиальный, а ты – в кусты; не годится так. Управляющий трестом один дела не вытянет, вы должны помогать мне, а вы, чуть что, руки умываете. Хотите спокойно жить.
«Спокойно жить!..» Слова, которые говорил ему Поляков, теперь повторяет кто? Канунников.
Несколько минут Сергеев молчал, багровая краска заливала его лицо, потом спросил:
– В чем же мы должны тебе помогать? Склоку разводить?..
Канунников покраснел, глаза его забегали.
– …Только знаешь, что я тебе скажу, Илья Порфирьевич: не выйдет у тебя ничего, и брось, пока не поздно, – только себя замараешь.
– Так… – Канунников в волнении стучал карандашом по столу. – Ну что ж, давай, давай… Дружба старая у вас, знаю: вместе шоферили. Только имей в виду, – закричал он неожиданно тонким голосом, – не сбить вам меня, не сбить! Ты думаешь, я не понимаю, почему ты Полякова не хочешь затронуть? Боишься, что он и о твоих фокусах не умолчит! Так это выложат и без Полякова.
– Валяй выкладывай! – Сергеев встал. – Но имей в виду: гробить Полякова мы тебе не дадим. Да и, по совести говоря, знаешь, по-нашему, по-простому, по-шоферскому: давно тебя пора гнать отсюда. Вот! А теперь выкладывай кому хочешь и что хочешь!
Глава двадцать шестая
– Триста километров туда, триста обратно, – болтал Антошкин. – Двести процентов плана и полторы сотни в кармане! – Он захихикал. – Вот прикатим сегодня не ждамши не гадамши к Кузьмину. – И озабоченно добавил: – Нужно в Серпухове в дежурку заскочить, а то в Москву приедем – все магазины закрыты.
– Некогда. Еще за пакетом надо заехать, – ответил Демин, не отрывая взгляда от дороги.
– За пакетом – завтра.
– Нет, сегодня.
– Ты что! В министерстве часа три продержат, пропуска да кабинеты, туда-сюда, нагуляешься по коридорам, а к Кузьмичу поздно приезжать неудобно.
– Вовремя приедем!
Машина, удлиненная прицепом, грузно, но мягко шля по дороге. Заднее стекло в кабине было заставлено тюками, и, что делается в кузове, Демин видеть не мог. Антошкин иногда открывал дверцу и, обернувшись назад, смотрел, в порядке ли прицеп.
Антошкии долго молчать не мог и заговорил снова. Знает он завод, бывал. Там гляди в оба! Ну да и его, Антошкина, тоже не объедешь! Задаст он им жару, до самого директора дойдет.
– Чего ты кипятишься? – усмехнулся Демин. – Там уж без тебя машины получили.
– Между прочим, – сказал Антошкин, – после этих пятидесяти машин еще сто получим,
– Откуда ты знаешь?
– Знаю. Это уж факт! – Антошкин любил покичиться своей осведомленностью.
Он испуганно посмотрел вслед женщине, шедшей вдоль деревенской улицы с пустыми ведрами.
– Все! Теперь не иначе – камеры клеить. Это уж точно! Пустые ведра – камеры клеить, заяц – без бензина загорать.
В Серпухов прибыли в шестом часу. До Москвы оставалось сто километров. Демин объявил пятиминутную остановку.
Демин осматривал машину, а Антошкин с клиентом уже стояли у ларька. Клиент заказал три кружки пива. Антошкин знал, что Демин пить не будет, но промолчал: найдется кому выпить. Пока же, проглатывая свое пиво, он говорил клиенту:
– Ваша работа – будь здоров, ответственная работа. Груз ценный, принимай-сдавай. Еще хорошо, если приедешь прямо под разгрузку, а то, может, только завтра к утру попадем.
