– Попрошу кого-нибудь разобраться, – наконец выговорил Шеперд.
– Как только найдете место преступления, я хочу быть первым, кто об этом узнает.
– Гарантирую, что так и будет.
Я завершил разговор, сделал финальную затяжку и потушил сигарету о ближайшую урну. Мы сели в машину, Тэйлор завел мотор и включил кондиционер на полную мощность. Я чувствовал на себе его взгляд.
– Это что сейчас такое было? – спросил он.
– Ставил в известность Шеперда о ходе расследования.
– Нет, вы намекали Шеперду на возможный мотив.
– А зачем это мне?
– Понятия не имею. Может, чтобы напустить тумана.
Я улыбнулся.
– Шеперд сам сказал, что он захолустный полицейский, то есть тем самым он признал, что и ход мысли у него соответствующий. Хороший старомодный мотив в виде брошенной жены, нанявшей киллера для собственного мужа, подойдет ему гораздо больше, чем какой-то извращенец, которому в кайф поджигать людей и смотреть, как они горят.
– Опять эта ваша теория про то, что убийца – коп. Вы осознаете, что вы поставили на нее все?
– Слово «ставка» подходит, только когда результат неизвестен.
– Девяносто девять процентов, помните?
– Он коп.
– Сэм напевал себе под нос, – продолжал Тэйлор. – Если бы он волновался, то ходил бы по офису, или грыз ногти, или что там он делает обычно в моменты стресса. Он не погрузился бы в работу. Он бы оглядывался, ожидая удара в спину.
– Да, я себе это представляю именно так, – кивнул я.
– А теперь что?
– Теперь пойдем есть. Предстоит долгая ночь.
22
Мы снова ехали на Морроу-стрит, и Тэйлор, по своему обыкновению, вел машину медленно и аккуратно. После того, как мы плавно перекатились через железнодорожные пути, я принял решение, что впредь водить буду сам. На переездах хочется большей скорости, чтобы чувствовать, как машина поднимается в воздух, чтобы слышать скрип амортизаторов. У полицейских были привилегии, которые простым смертным даже не снились, и было бессмысленно и глупо не пользоваться ими.
Мы припарковались рядом с «Аполлоном» – приземистым одноэтажным ресторанчиком с большими окнами и мерцающей красно-синей неоновой ракетой, взмывающей вверх над широкой вывеской над входом. «Аполлон» находился прямо напротив «Ханны». Мне даже было видно мою комнату – второе окно справа на втором этаже.
Внутри стояли ряды столов, за которыми никто не сидел. Это было нехорошо. Пустые столы обычно означают плохую еду. Я осмотрел улицу – она была пустынна, как город-призрак. Я снова посмотрел на пустые столы. Тэйлор заметил мои взгляды.
– Обычно здесь более многолюдно вечерами. Просто убийство всех перепугало.
– Здесь хорошо кормят?
– Лучше, чем просто хорошо. Разве я стал бы здесь есть, если бы кормили плохо?
Это было достаточно убедительно. Копы знают, где можно есть, а где не стоит. Если нужна жирная, нездоровая еда, лучших ресторанных гидов, чем они, не найти. После полугода работы в полиции даже новичок станет экспертом.
Мы зашли внутрь, и над головой у нас зазвонил колокольчик. В нос сразу же ударил запах жареного. Он впитался здесь во все – в черные изношенные виниловые сиденья, в желтые столы из жаропрочного пластика, в некогда белые стены и обшарпанные белые плитки на полу. На стенах висели черно-белые фотографии космической миссии «Аполлон». Главной гордостью этого места был снимок Нила Армстронга, висящий над барной стойкой, на котором он делал свой гигантский шаг для всего человечества.
Поскольку внутри было абсолютно пусто, мы могли выбрать любое место на свое усмотрение. Я предпочел место у окна. Я всегда предпочитаю сидеть у окна, потому что мне нравится наблюдать за людьми, хотя сегодня шансов у меня почти не было. Я не стал заглядывать в меню – в подобных местах набор блюд ясен и так.
К нам сразу же подошла официантка. Волосы у нее были забраны в пышный пучок, одежда – в стиле ретро, как будто она только что вернулась из шестидесятых. Она казалась мне знакомой, но я не сразу понял почему, ведь я ее видел впервые в жизни. Разгадку я нашел в ее карих глазах с тяжелым взглядом.
– Как дела, Тэйлор? – спросила она.
– Отлично, Лори, – Тэйлор кивнул в моем направлении. – Это Джефферсон Уинтер.
– Приятно познакомиться.
– Вы случайно не родственница Ханны? – спросил я.
– Я ее тетя.
– А рестораном тоже сначала управляла ваша мама?
– Почти. Моим родителям принадлежал и ресторан, и гостиница. Папа управлял рестораном, а мама – гостиницей. Мама говорила, что ей нужно быть там, где она сможет присматривать за отцом. После их смерти мне достался ресторан, а Сисси – гостиница.
Она достала из кармана фартука блокнот и ручку.
– Итак, что вам принести, джентльмены?
– Мне гамбургер, картошку фри и большой шоколадный коктейль. И кофе, пожалуйста. Много кофе.
Она записала мой заказ и повернулась к Тэйлору.
– Из еды все то же самое, но двойную порцию. И пепси. Кофе и коктейль не нужно.
– Скоро буду.
Лори широко улыбнулась и поспешила за стойку. Она прокричала наш заказ в дверь с отверстием, и пресыщенный жизнью голос ответил, что исполнит с удовольствием. Через тридцать секунд она вернулась с напитками. Я бросил в кофе два кусочка сахара и сделал глоток. До сегодняшнего дня здешний кофе встал бы на вершину моего рейтинга, но «Блю Маунтин» на борту моргановского «Гольфстрима» поднял планку на новую высоту.
Тэйлор вытащил телефон и снова проверил сайт.
04:52:19
Телефон лежал на столе, так что я тоже мог видеть экран. Мы понаблюдали за смертью еще пары человечков, и Тэйлор убрал телефон в карман.
– Ты должен мне двести баксов.
– Это почему это?
Я ответил улыбкой и назвал его имя:
– Элвин.
В ответ я услышал знакомый утробный хохот, который мне совсем не понравился.
– Сколько она из вас вытянула?
– Тебя зовут не Элвин?
Он помотал головой.
– Ответьте на вопрос, Уинтер. Сколько?
– Сотня. Но ты дал всего на пятьдесят меньше.
Тэйлор ничего не сказал.
– Ты не платил ей пятьдесят баксов?
– Нет, конечно.
– Она мне соврала.
– Бывает, Уинтер. Иногда люди врут.
– Ты сейчас получаешь удовольствие, да?
Тэйлор опять раскатисто захохотал.
– Наслаждаюсь каждой секундой.
