— Ходил король, между прочим, в короне. Ну, это такая шапка, очень, скажу тебе, красивая. Все, кто видел его в короне, сразу догадывался: это король. И что ты думаешь? Однажды вор, который почему-то тоже проживал в Тридевятом царстве, украл у короля корону. Ну, буквально на секунду снял король ее с головы — и все, и нет короны. Веришь-нет, но народ сразу перестал узнавать короля. Король, конечно, очень огорчился, ходил по всему своему королевству и всех спрашивал, не видел ли кто-нибудь где-нибудь его корону. Он не уставал всем рассказывать, что это он — король, что он только на минуту снял корону с головы — и нет ее. А ему не верили. У них там в Тридевятом царстве не очень хороший народ, никому на слово не верят. Мало кто скажет, что он король. А чем докажешь? Где доказательство?
Маруся внимательно слушала.
Приостановив свои дела, Нина тоже незаметно прислонилась к косяку двери.
— И знаешь, что случилось? — продолжил рассказывать Слащёв. — Из королевского дворца ушла вся прислуга. Даже все повара, лакеи, садовники. Захотел король, к примеру, есть, хлопнул в ладоши… такая у них привычка: в ладоши хлопать, когда есть хотят… но никто не явился, ничего не принес. Тогда он громко распорядился принести ему обед. Но сама посуди, кто станет прислуживать какому-то самозванцу? Тогда он стал угрожать. Он объявил, что за неповиновение половину жителей королевства он повесит, а половину — утопит. Но все над ним только потешались. И в конце концов, стража просто выгнала его из дворца. Такие вот печальные дела! Только ты, Маруська, не хнычь, пожалуйста. Это все же сказка. А в сказках все обязательно хорошо кончается.
Нина, стоя у двери, улыбалась.
— Так вот: однажды вор вышел из дому и по рассеянности вместо шапки надел на голову украденную корону. И все стали ему кланяться. Он шел по улице, и все жители кричали: «Король нашелся! Какая радость! У нас опять есть король!».
Вор поселился в королевском дворце и постепенно даже стал забывать, что он — вор.
А настоящий король жил теперь под мостом и голодал. Питался он тем, что ему как нищему подадут. И больше он никогда и никому не говорил, что он король. Наверное, тоже стал со временем забывать, что он когда-то был королем.
Такие вот дела, Маруся!
Ты, конечно, хочешь у меня спросить, а как же жители? Ты не поверишь! Они стали жить намного лучше, чем прежде. Потому что вскоре не стало в королевстве ни бедных, ни богатых. И знаешь почему? Воровство больше не стало преступлением. Воровать стали все.
Вор-король даже учредил награды и знаки отличия: «Главный вор королевства», вор первой, второй и третьей гильдий, а также поощрительная медаль «Начинающий вор королевства». Выпущен был даже обязательный к ношению знак «Вор-неудачник», но ее пока никому не вручили, поскольку неудачливых воров не было: богатые воры воровали у бедных, а бедные у богатых. Постепенно все жители королевства стали одинаково бедными или одинаково богатыми — это уж как посмотреть.
Слащёв посмотрел на Марусю. Она тихо лежала, прикрыв глаза.
— А ты, подруга, спишь? Ну, ладно. Я тебе в другой раз все доскажу, — и он смолк.
Но Маруся снова открыла глаза и что-то нечленораздельно сказала.
— Что, настаиваешь, чтобы продолжал? А я не знаю, что там было дальше. У сказки ведь должен быть хороший конец, правда? А какой может быть конец у такого воровского королевства, я даже ума не приложу, — и он решительно сказал. — Ладно! У нас ведь сказка? А в сказке, да будет тебе известно, можно кое-что присочинить, чтобы добро обязательно победило зло. В жизни чаще всего наоборот. Но это ты узнаешь позже, когда вырастешь. А пока… Слушай, что было дальше.
Был жаркий день, даже намного жарче, чем сегодня. Вор-король выехал со своего ворованного дворца и поехал по городу. Когда он переезжал мост через реку, ему очень захотелось искупаться. Так сильно, что он остановил карету и бултыхнулся в воду. Плавал, кувыркался.
А под мостом, как ты, наверное, помнишь, жил наш настоящий король. Он жил там потому, что его отовсюду прогоняли, и только здесь его никто не трогал. Так вот, бывший король тихонько спустился к реке, и что ты думаешь, он увидел лежащее на траве что-то блестящее и красивое. Это была королевская корона. Та самая, его корона. Он надел ее на голову, и все проходящие мимо жители тут же узнали его. И сразу же повезли во дворец. Там его встретила жена-королева и его маленькая дочь-принцесса, которая родилась тогда, когда король жил под мостом. А королева пряталась в королевском дворце, в котором было сто комнат, а может быть, и тысяча. Поэтому ее никак не могли там найти. Я там не был, не знаю. Во всяком случае, там было где спрятаться.
Как заканчиваются сказки? Стали они жить-поживать и снова добро наживать. Прежнее добро-то разворовано.
Вот и все. Тут и сказке конец.
— Нет. Неправильно. Ты забыл рассказать, что стало с вором. В сказках зло должно быть наказано, — войдя в комнату, сказала Нина. — Иначе какая же это сказка?
— В моей сказке никто никого не наказал, — не согласился Слащёв. — Вор не стал спорить, что-то доказывать, судиться, что у него украли корону. Он ведь знал, что он вовсе не король. Правда, ему иногда все еще снятся сны, что он снова украл корону и опять стал настоящим королем. Такой конец сказки тебя устраивает?
— Нет.
— Иной конец я тебе предложить не могу. Потому что в моей сказке этот вор был вполне приличный человек. Бывают и приличные люди — воры. Правда — редко. И то — только в сказках.
— Мне не нравится такой конец. Чему в таком случае учит эта твоя сказка?
— Ничему. Это ведь неправда, что сказки чему-то учат. Учит жизнь. И то, если больно учит.
Иногда по старой памяти к Слащёву заходил Жихарев. Он как-то незаметно вошел к нему в доверие. И хотя едва сводил концы с концами, почти всегда приносил с собой какой-то дешевенький подарок, игрушку ли для Маруси или гроздь винограда, апельсин или кусочек рахат-лукума для Нины Николаевны. Ему льстило, что он знаком с самим Слащёвым и имеет возможность иногда навещать его.
Когда однажды Маруся заболела, Слащёв вызвал из посольства врача. Тот сказал, что ребенок ослаблен, ему нужно усиленное питание и посоветовал включить в ее рацион куриный бульон.
Узнав об этом, Жихарев принес двух живых кур.
— Вы уж, пожалуйста, одну зарежьте, — попросил Слащёв.
— А что ж вы сами? — удивился Жихарев.
— Не могу.
— Как это? — не понял Жихарев.
— А так. Я за всю свою жизнь ни одной курицы не зарезал. Боюсь крови.
Жихарев отошел к связанным курам, возле которых уселась и наблюдала за ними до бела отмытая Зизи. Трогая их лапой, она играла с ними.
Зизи в доме никого не признавала, ни хозяина, ни хозяйку и, как привязанная, постоянно ходила следом за Пантелеем, и он всегда находил для нее на кухне что-нибудь вкусненькое. Она любила конфеты, и у Пантелея в кармане всегда лежало для нее какое-нибудь угощение. Даже конфеты, которые Пантелей покупал для нее на базаре, выкраивая для этого несколько копеек из семейного бюджета.
