– Да ладно вам! «Неплохо»… Купил себе лицензию стилиста и носится с ней, как с писаной торбой. Просто он придумал, как деньги делать на таких вот доверчивых дамочках. У нас поговаривают, что он еще и спит с некоторыми клиентками, – доверительно шепнула девушка, щелкая ножницами возле моего уха.
– Да вы что?! – ахнула я. – Неужели спит?
– Ладно бы еще с молодыми, – продолжала возмущаться моя парикмахерша, – а то, говорят, видели его с тетками за шестьдесят.
– Господи! – снова ахнула я. – Но ведь он такой молодой! Сколько ему?
– Двадцать восемь… Теперь прямо голову…
– Двадцать восемь, – как эхо повторила я и покачала головой, поскольку девушка в это время разглядывала меня в зеркало.
– Пожалуй, еще вот тут немного сниму… Голову опять вперед наклоните… Да, Ларик у нас не промах! Думаете, с чего он машину купил?
– А у него и машина есть? – «удивилась» я.
– Есть, – подтвердила девушка многозначительным тоном. – У этого прощелыги много чего есть.
В это время открылась дверь, и в зал какой-то танцующей походкой зашел прощелыга собственной персоной. Физиономия его так и светилась. Он принялся убирать свое рабочее место: смахнул тряпочкой волосы с кресла, подмел щеткой пол, стал протирать инструмент.
– Проводил дамочку? – спросила его моя парикмахерша с долей иронии в голосе.
– Машка, не завидуй! – Ларик сдернул со спинки кресла мокрое одноразовое полотенце и театральным жестом бросил его в мусорное ведро. – Зависть – ужасное чувство.
– Больно надо! – усмехнулась Машка, продолжая стричь мою голову.
Ларик придирчиво осмотрел свое рабочее место и, кажется, остался доволен. Потом он поглядел на часы, висевшие на стене, и вышел за дверь.
– Новую клиентку пошел встречать, – заключила девушка. – Вот посмотрите, сейчас чуть ли не на руках ее сюда внесет.
Машка не ошиблась. Не прошло и двух минут, как дверь открылась, и Ларик под руку завел в зал новую клиентку. Это была женщина, что называется, далеко за пятьдесят, с оплывшими формами. Одета она была просто шикарно, увешана дорогими побрякушками, как новогодняя елка, а на ее голове возвышалась башня из волос неопределенного цвета. Ларик подвел клиентку к креслу, нежно усадил в него и запрыгал вокруг, щебеча, как воробышек:
– Эльвира Мансуровна, как давно вы у меня не были!
– Соскучился, малыш?! – засмеялась дамочка и… ущипнула Ларика за бедро. – Так ведь я в Германии у сына была, да, почти два месяца там жила! У моего сына там бизнес. Вот видишь, голову совсем запустила, черт знает на кого стала похожа у этих фрицев…
– Ну что вы! Скажете тоже – «черт знает на кого…». Вы всегда, с любой прической и даже без выглядите потрясающе!
– Да ладно, малыш, не льсти. Запустила, запустила… Некогда было там по парикмахерским ходить: мы с сыном новое предприятие открывали.
– О! Это дело хорошее. А прическу мы сейчас поправим! Снова будете выглядеть потрясающе. Головку мыть будем?
– Не будем! – грубовато отрезала дамочка. – Я же утром душ принимала, голова у меня чистая.
– Конечно, чистая! – подтвердил Ларик поспешно. – Это я так, на всякий случай. Просто мокрые волосы удобнее стричь.
– Вот и намочи их водой.
– Намочим, намочим… Как скажете… Вот так, вам удобно?.. А какое у вас красивое платье! Из Германии?
– Откуда же еще?! Фашисты шмотье шить умеют.
– М-м… Как оно вам идет!..
Ларик так и сыпал комплиментами. Но вот моя парикмахерша закончила стрижку, уложила мне волосы феном и стянула с меня накидку.
– Вам нравится? – спросила она.
Я придирчиво осмотрела себя в зеркало. Кажется, ничего, во всяком случае, не так плохо, как я опасалась. Конечно, это не Светкина рука, но сойдет. Так я подумала, а вслух сказала:
– Да, мне нравится. Спасибо.
– Пойдемте на ресепшен.
Мы с Машей вышли из зала.
– Да, ваш Ларик, кажется, действительно не промах! – сказала я. – Вон как выплясывает вокруг клиентки.
Девушка усмехнулась:
– За те деньги, которые они ему платят, он не только выплясывает перед ними. Он ведь многих на дому обслуживает, вкалывает, так сказать, в две смены!
Мы подошли к ресепшену, я расплатилась за прическу, причем заплатила в два раза больше, чем в парикмахерской у Светки. Нехилые у них, скажем прямо, цены! Но ничего, зато теперь я знаю, кто такой этот субъект на черной «кильке». На всякий случай я спросила у девушки-администратора телефончик Ларика.
– Что, понравился наш стилист? – спросила та, улыбнувшись понимающе и даже, как мне показалось, подмигнула мне.
– Не то чтобы понравился, но, думаю, пригодится. Все-таки стилист!
– Извините, но свой номер он дает сам. Но вы можете записаться к нему через ресепшен, вот вам наша визитка.
Я поблагодарила и убрала визитку в карман куртки. Вскоре я вышла на улицу и села в свою «девятку». Мне необходимо было выкурить сигаретку и подвести итоги.
Итак, Татьяна Александровна, теперь мы знаем, что наш Ларик не кто иной, как стилист Эммы Павловны! А то, что он иногда ночует у своей клиентки, так это, как только что выяснилось, издержки его нелегкой творческой профессии. Что ж, каждый зарабатывает, как может, быть стилистом – это не преступление. Интересно, а зачем тогда дамочке моя подруга Светка? Ну, и стриглась бы у своего негодника Ларика, и возможно даже, прямо на дому. А об этом мне может поведать сама Светка. Я тут же достала телефон и набрала ее номер.
– Привет, подруга! Ты говорить можешь?
– Да, у меня сейчас клиентов нет. А что?
– Свет, дело такое: я только что выяснила, что твоя дорогая Эмма Павловна имеет стилиста, – в лоб выдала я.
– Ну и что? – удивилась подруга.
– Как что? А ты? Зачем тогда она стрижется у тебя? – недоумевала я. – Деньги девать некуда?
Светка усмехнулась:
– Нет, Тань, ты меня удивляешь. Ну, подумай сама: какая Женщина (я имею в виду женщину с большой буквы) появится перед мужчиной в неприглядном, так сказать, виде? Без какой-никакой укладки, без косметики? Тем более такая любвеобильная мадам, как наша Эмма Павловна!
– То есть ты хочешь сказать, что сначала она приходила к тебе – привести себя в порядок…
– Ну, более или менее.
– …а уже потом представала пред своим «негодником Лариком»?
– Да. Он видел ее не какой-то растрепой, а красавицей – с прической, с макияжем. Ему оставалось, так сказать, наложить штрихи, завершить портрет Мадонны.
– Теперь понятно.
– А где работает этот ее стилист?
