В три часа я увидела в окно, как к дому подъехала синяя «девятка». Я узнала ее, это была машина небезызвестного мне Марата Бигильдинова. «Девятка» лихо зарулила во двор и остановилась, из нее вышли Эмма Павловна собственной персоной и, разумеется, сам Марик. Они поднялись на крыльцо. Я принялась с особым рвением драить пол холла.
– Валя, привет! – послышался голос моей работодательницы.
Я подняла голову, сделав вид, что так заработалась, что не заметила приход хозяйки.
– Ой, Эмма Павловна! – радостно воскликнула я. – Здрасьте! И вам, молодой человек, здрасьте!
Марик, сбрасывая туфли на коврике возле двери, буркнул что-то невнятное мне в ответ. Он помог своей возлюбленной снять ее синий плащ, повесил его на вешалку, натянул на ноги домашние тапки, и парочка направилась к лестнице, ведущей на второй этаж.
– Ты там все убрала? – строго спросила хозяйка.
– Да, все! – заверила я ее. – Остался вот холл и крыльцо.
– Хорошо. Закончишь убирать – вытри пыль на пальмовых листьях, – распорядилась Эмма Павловна и начала подниматься по лестнице.
Меня даже передернуло от такого заявления: терпеть не могу мыть растения! Сама из-за этого не держу дома цветов, а когда вижу, как другие протирают листья тряпочкой или брызгают на них водой из пульверизатора, так меня просто коробит. Но тут уж делать нечего, любишь не любишь, а мыть придется. Я пошла в кладовку на втором этаже.
Из гостиной доносились веселые голоса. Я, как могла, напрягалась, прислушиваясь. Эмма Павловна смеялась, Марик ей с удовольствием что-то рассказывал, но слов разобрать было невозможно. Так, еще один герой-любовник зарабатывает себе крутой подарок. Ну-ну! Я поставила пылесос и швабру на место, взяла пульверизатор, тряпку и отправилась по дому в поисках пальм. Кстати, две из них, насколько я помню, росли именно в гостиной, той самой, где сейчас обедала «мамочка» с очередным «нежным кроликом». Вот туда и отправимся.
Эмма Павловна сидела за накрытым столом рядом со своим возлюбленным. Он нежно гладил ее ручку, держащую вилку, а дамочка целовала его в ухо. Увидев меня, она чуть не подскочила на стуле:
– Ты какого черта сюда приперлась, идиотка?!
– Пальмы мыть, – кивнула я с самым невинным видом на растения, стоящие по обе стороны самого большого окна.
– Ты что, не видишь, что у меня гости?! – визжала дамочка, гневно тряся головой, при этом ее всклокоченные волосы от этого растрепывались все больше.
Она немного отодвинулась от молодого человека, а тот, перестав гладить мамочкину ручку, принялся усердно поедать что-то в своей тарелке.
– Валька! Черт тебя побери! – визжала Эмма Павловна, сделавшись мгновенно красной, как вареный рак. – Потом вымоешь эти чертовы пальмы!
– Но эти…
– Тебе что, других в доме мало?! Пошла вон!
Я, сделав испуганное лицо, выскочила из комнаты.
– Вот дура! Ни хрена не соображает, – послышалось мне вслед. – И почему все горничные такие тупые?!
Вымыв кое-как листья всем пальмам в доме, кроме тех, что росли в гостиной, я засобиралась домой. Потом так потом, как скажете, Эмма Павловна, я могу и завтра ваши пальмы помыть. У вас гости, я же понимаю, не такая уж я и тупая идиотка, как вы изволили выразиться.
Сев в машину, я включила прослушку. Мадам была уже в своей спальне, развлекаясь там с темпераментным Мариком. Надо отдать парню должное: он старался изо всех своих мужских сил. Эмма Павловна была в восторге, она визжала, стонала, кричала, рычала, выла, а порой издавала какие-то вовсе уж нечленораздельные звуки. Если бы я была не в курсе того, чем она занималась с молодым человеком, я бы подумала, что ее истязают самые рьяные представители святой инквизиции: жгут ее пышное тело каленым железом или вырывают ей ее длиннющие наманикюренные ногти. С мясом.
– Марик, малыш, тебе было хорошо? – едва ворочая языком, простонала любвеобильная дама.
Что за вопрос?! Марику было если уж не совсем хорошо, то, во всяком случае, весьма неплохо. Послышался звук наливаемого в бокал вина.
– За что выпьем, солнышко?
Солнышко промычало что-то в ответ, скорее всего поддержало предложение своего возлюбленного выпить. Звякнули бокалы, Эмма Павловна произнесла не совсем оригинальный, но вполне подходящий моменту тост «За любовь!». Потом голубки поворковали минут двадцать, наконец Марик, вздохнув, грустно произнес:
– К сожалению, солнышко, мне пора.
– Куда это ты собрался? – возмутилось солнышко. – А ну лежать!
– Я бы с удовольствием, но я обещал встретить маму с поезда, – еще более грустно ответил Марик.
– И куда же ее носило, твою мать? – недоверчиво осведомилась Эмма Павловна.
– В Ростов к сестре и ее детям.
– И что, ее обязательно надо встречать? Сама дорогу домой не найдет?
– Ну, что ты, солнышко, у нее же тяжелые сумки: тетка и племянники всегда дарят ей столько подарков! Просто ужас! В прошлый раз, например, мама привезла огромный пылесос.
– Да? – недоверчиво спросила мадам Полякова. – А что она везет в этот раз? Холодильник?
– Ну, откуда я знаю! Но допускаю и это.
– Щедрые же у вас родственнички!
– Да, они очень богаты: муж моей тетки – большой начальник в Ростове.
– Значит, встречать маму…
– Встречать, солнышко, встречать.
– Хорошо, – недовольным тоном проворчала мадам Полянская, – отправляйся встречать свою мамочку, но помни: кайф ты мне сегодня поломал! Я хотела еще поваляться с тобой, поговорить…
– Ну, солнышко!..
– Да ладно, иди, иди. Завтра на работу смотри не опаздывай.
– Ни за что! Целую… и здесь целую…
– Ой, шалун! Ха-ха-ха…
– И здесь целую…
– Ай! Щекотно… Ой!.. Ха-ха-ха… Иди!
– А солнышко не подкинет мне на прощание немножко деньжат? Солнышко обещало…
– Да, на вот, возьми тут… Сегодня ты был в ударе и порадовал меня.
– О! Щедро! Спасибо.
– Тебе спасибо, малыш.
– Когда пригласишь меня в гости в следующий раз?
– Скорее всего послезавтра… нет, точно не скажу. Посмотрим по обстоятельствам.
– Ну, я всегда готов! Так я пошел…
– Давай. Не надорвись там с холодильником…
– Я найму носильщиков.
Все стихло. Я сидела и продолжала слушать, но через пять минут из прослушки донесся прямо-таки лошадиный храп: кажется, наша дамочка, устав от любовных утех, предалась крепкому здоровому сну. Что ж, дело житейское. В этот момент я увидела, как Марик выехал из ворот ее дома на своей машине. Так-так, и куда это мы навострили лыжи? Неужели и впрямь на вокзал – встречать любимую мамочку с ростовским холодильником? А вот мы сейчас и посмотрим. Я выключила прослушку, выжала сцепление и осторожно села Марику на хвост…
