– Сколько тогда было Джеку? – спросила Эли.
– Пять или шесть. – Отец, погрузившись в воспоминания, потер подбородок. – Волосы еще не побелели, но их структура уже отличалась. Никто бы и не заметил, не ищи их специально. Разумеется, мы запаниковали. Мама дергала за тысячи ниточек в поисках ответов, и в конце концов ей попалась работа Бегада, где он высказывал теорию об Избранных и их генетической аномалии. Она связалась с ним, и между ними завязалась переписка. Он казался таким скрытным – я не доверял ему, но мама была убеждена, что он на правильном пути. Она тратила все больше и больше времени, занимаясь какими-то его делами, пока наконец не объявила, что ей нужно в Антарктику – как она сказала, на встречу с ним. Я не хотел ее отпускать, но был по горло занят основанием новых компаний по исследованию биотехнологий, накоплением капитала, наймом генетиков, разбором теорий… А потом раздался звонок. Твоя мама…
Он отвернулся. У меня сжалось горло. Я до сих пор помнил день, который перевернул мою жизнь верх дном.
Эли крепко сжала пальцами мою кисть.
– Больше я о Бегаде не слышал, – почти шепотом продолжил папа. – Я был опустошен. Меня охватила ярость. Я хотел выследить его, но ее бы это не вернуло. Вместо этого я удвоил усилия, положив всю свою жизнь на то, чтобы найти способ спасти тебя.
– Вот почему тебя никогда не было дома, – сказал я. – Ты уезжал сюда на исследования. Втайне. Но почему именно сюда?
– Эта страна – рай для генетиков, – ответил папа. – У монголов больше общих генов, чем у всех остальных рас на планете. Статистически почти все они являются потомками одного-единственного человека, жившего примерно в 1200-х годах. Мы полагаем, им был Чингисхан, один из величайших завоевателей в истории. Его достижения были воистину сверхчеловеческими. Если кто-то в человеческой истории и был Избранным, то это он. А он прожил многим больше четырнадцати лет. И это означает, что должны быть и другие, которые тоже смогли пережить этот рубеж.
– То есть вы приехали сюда из-за одного этого предположения? – спросил Касс.
– Я приехал сюда, когда была найдена прядь волос Чингиса, – уточнил папа, выходя из машины, – и мои генетики обнаружили аномалии в зоне гена 7ЧС. Невероятное открытие! Проблема лишь в том, что ДНК частично уничтожена. Когда я прилетел, я увидел страну с богатейшими природными ресурсами, скрытую от всего остального мира. Для моего секретного проекта место показалось идеальным. Было непросто, но нам удалось найти еще фрагменты волос и костей. Мы как раз закончили построение полной генетической карты великого хана и теперь ждем новых открытий. Если нам удастся обнаружить механизм, благодаря которому Чингисхан остался в живых, может, нам удастся найти способ вас вылечить.
Мы все вышли из машины, и Эли сказала:
– Я бы хотела взглянуть на эту карту.
– Для неспециалиста это полная тарабарщина, – предупредил папа, направившись к зданию. – Человеческий геном включает в себя миллиарды последовательностей. Я покажу вам ее, как только мы окажемся внутри. Но у меня тоже есть к вам вопросы. – Он вытащил из кармана мобильный телефон. – Мне нужны ваши домашние номера. Пока мы ждем известий о Бегаде, я позвоню вашим родителям.
– Нет! – хором крикнули Касс и Эли.
– Нельзя с ними связываться! – подхватил я. – Если родители Эли узнают об Институте Караи, они прилетят, чтобы забрать ее!
– Джек, я сам отец, и ты для меня все, – сказал он. – Я не могу не позвонить остальным родителям, зная, через что вам приходится пройти.
– Но она пропустит процедуры! – настаивал я. – И тогда…
– Процедуры? – Отец остановился и повернулся к нам. – Что именно Бегад с вами делал?
Прежде чем я успел ответить, телефон папы запищал.
– Маккинли, – сказал он в трубку. – Он что? Уже иду.
Он сунул телефон в карман.
– Возникли осложнения, – сказал он. – У профессора Бегада сердечный приступ.
* * *
Я видел Торквина ссорящимся, дерущимся, травящим шутки и управляющимся с разного рода техникой, но еще никогда я не видел его взволнованным.
Он одолжил у Касса комболои и крутил их в пальцах, перекатывая по нитке бусину за бусиной. Я и сам не находил себе места от беспокойства. Бегад был в операционной, и нам оставалось лишь ждать в маленьком кабинете в другом конце стеклянного коридора. Я пил из чашки теплую жидкость, про которую папа сказал, что это чай с молоком, но едва замечал вкус. Голова болела, желудок горел, а в ногах чувствовалась нехорошая слабость. Папа пообещал, что от чая мне полегчает, но этого не случилось.
– Бегад крепкий… – бормотал Торквин, ни к кому конкретно не обращаясь. – Очень крепкий…
Касс и Эли застыли перед монитором, на который папа вывел часть генетической карты Чингисхана. Буквы и цифры расплывались у меня перед глазами, так что пришлось несколько раз моргнуть.
– Видите эти сочетания из заглавных А, Т, Г и Ц? – пояснял папа. – Это аминокислоты – аденин, тимин, гуанин и цитозин. Строительные кирпичики всего живого. – Он указал на одну из строчек. – Здесь расположен ген 7ЧС. Если наши ученые правы…
– Они не правы, – перебила Эли.
– Прощу прощения? – удивился папа.
– Ваши ученые ошибаются, – Эли прокрутила экран. – Да, это та часть, где располагается ген 7ЧС, но вы от него в нескольких миллионах комплексах цепи. Он… здесь. И я уже вижу гуанин на том месте, где должен быть цитозин, не говоря уж обо всех остальных несоответствиях, начиная прямо с самого верха экрана. А я могу прочесть и дальше. Может, этот хан и был величайшим завоевателем, но, жаль вас расстраивать, 7ЧС не имел к тому никакого отношения.
У папы отпала челюсть.
– Но… как ты…
– Эли – Избранная, – сказал я. – Она может взломать любую компьютерную систему, анализировать любые данные и обойти любую защиту. Марко – чудо-спортсмен…
– Я отсорпаз ушонзиорп укнанзиан, – вклинился Касс. – Сюлп у меня фотографическая память. Могу объяснить, как добраться откуда-либо куда угодно. Сами попробуйте.
– Что все это… – начал было папа.
– Серьезно, – настаивал Касс. – Любой маршрут.
– Ладно… – Папа секунду подумал. – Нью-Йорк. Угол Пятьдесят третьей улицы и Пятой авеню. До… э-э… третьей парковки у Джонс-Бич. Я работал там спасателем.
Касс помолчал мгновение.
– Вверх по Пятой авеню. Направо по Пятьдесят девятой улице до моста Куинсборо. По бульвару Куинс либо до Гранд-Сентрал, либо до Лонг-Айлендской автострады до конца Медоубрук-Стейт-Паркуэй, где сворачиваешь налево на Ошен-Паркуэй и уже до самой парковки. Можно поехать кружным путем, но ведь не зря говорят, что в Нью-Йорке нескончаемые пробки…
Папа едва не выронил свою кружку с чаем.
– Все верно. Абсолютно… – Он посмотрел на экран и тут же достал телефон. – Пусть моя команда проверит твои слова, Эли. Если ты права… – Его лицо будто резко постарело.
