— Вы ангел — вы восхитительны — да, восхитительны! Вы — настоящая актриса, да что там! — И он разразился речью на родном языке. Потом снова перешел на английский:
— Я отблагодарю вас — да-да, малышка, я отблагодарю вас. Я очень хорошо знаю, как это сделать. Я уговорю богача Себастиана Вместе мы...
— Тшш, — прервала его Джейн.
Вернон неловко приблизился и застенчиво произнес:
— Это было прекрасно!
Он сжал руку Джейн, и она одарила его короткой ослепительной улыбкой.
— А где же Себастиан? Где же он?
Себастиана нигде не было видно. Вернон вызвался найти его и доставить к ужину. Он туманно намекнул, что знает, где его искать. Джейн еще ничего не слышала о Джо, и он представления не имел, как можно ей об этом рассказать.
Вернон взял такси и отправился к Себастиану домой, но там его не было. Вернон подумал, что, возможно, Себастиан может быть у него на квартире, где они расстались ранее вечером. Он поехал прямо туда. Внезапно он ощутил прилив сил и восторг. Даже то, что произошло с Джо, перестало казаться важным на какое-то время. Он вдруг решил, что его работа прекрасна — или, по крайней мере, станет такой однажды. И что, так или иначе, с Нелл тоже все встанет на свои места Сегодня она прижалась к нему как-то по-особенному — как-то ближе, чем обычно, словно не могла допустить, чтобы он ушел... Да, он был уверен в этом. Все будет хорошо.
Вернон взлетел по лестнице в свою квартиру. В комнатах было темно. Значит, Себастиана здесь нет. Он включил свет — огляделся. На столе лежал конверт, надписанный от руки. Он взял его в руки. Почерк Нелл. Вернон надорвал край и достал письмо...
Долго стоял, потом осторожно взял стул, методичным движением придвинул его к столу, проверил, чтобы он стоял ровно, словно это имело большое значение, потом сел, не выпуская письма из рук. В десятый или одиннадцатый раз перечитал:
«Дорогой мой Вернон,
прости меня — пожалуйста, прости меня. Я выхожу замуж за Джорджа Четвинда. Я не люблю его так, как люблю тебя, но с ним я буду чувствовать себя в безопасности. Еще раз прости — очень тебя прошу.
Любящая тебя Нелл».
Он повторил вслух:
— «С ним я буду чувствовать себя в безопасности».
Что она хотела этим сказать? Она была бы в безопасности со мной. «С ним я буду чувствовать себя в безопасности». Больно...
Он продолжал сидеть. Проходили минуты... Часы... Он продолжал сидеть, не двигаясь, почти не думая... Только один раз промелькнуло:
«Так вот, значит, как чувствовал себя Себастиан... Я не понимал...»
Услышав шум в дверях, Вернон не обернулся. Он увидел Джейн, только когда она появилась в поле его зрения и, обогнув стол, опустилась перед ним на колени.
— Вернон, мой хороший, что случилось? Я поняла, что что-то не так, когда ты не вернулся к ужину. Я решила заехать...
Он устало, автоматически отдал ей письмо. Джейн взяла его, прочла. Потом положила обратно на стол.
Бесцветным голосом он произнес:
— Ей не стоило этого говорить — что со мной она не будет чувствовать себя в безопасности. Я сумел бы позаботиться о ней...
— Вернон — хороший мой...
Ее руки коснулись его. Он вдруг приник к ней всем телом — как испуганный ребенок прижимается к матери. Из его груди вырвались рыдания. Он прижался лицом к ее шее, к ее белоснежной коже.
— Джейн!.. Джейн!..
Она прижала его еще крепче. Она гладила его волосы. Он пробормотал:
— Останься со мной... Останься со мной... Не оставляй меня одного...
Она ответила:
— Я не оставлю тебя. Все хорошо...
Ее голос был нежным — материнским. Что-то прорвалось в нем, как плотина, мысли судорожно понеслись. Вот отец целует Винни в «Могучих Братьях»... статуя в Южном Кенсингтоне... тело Джейн... красивое тело...
Он повторил хрипло:
— Останься со мной...
Ее руки обнимали его, губы касались его лба, она прошептала в ответ:
— Я останусь с тобой, мой хороший.
Словно мать ребенку.
Он вдруг вырвался.
— Нет, не так. Не так. Вот так.
Его губы впились в нее — страстно, жадно; руки сжали высокую грудь. Он всегда хотел ее — всегда, — он сейчас это понял. Он жаждал именно ее тела, этого прекрасного, стройного тела, так досконально изученного Борисом Андровым.
Он повторил еще раз:
— Останься со мной...
Повисла долгая тишина — ему показалось, что прошли минуты, часы, годы, прежде чем она ответила:
— Я останусь...
Глава 4
1
Июльским днем Себастиан Левинн шел вдоль набережной по направлению к дому Джейн. Этот день походил скорее на весенний, чем на летний. Порыв холодного ветра бросил пыль ему в лицо, заставив часто заморгать.
Себастиан заметно изменился. Он выглядел старше. В нем почти ничего не осталось от юноши — да он никогда им и не казался. Себастиан всегда выглядел взрослее, чем был — сказывалась наследственность. Сейчас, когда он шел, нахмурившись и о чем-то размышляя, ему легко можно было дать лет тридцать.
Джейн сама открыла ему дверь квартиры. Она говорила тихим, непривычно хриплым голосом.
— Вернон ушел. Он не дождался тебя. Ты сказал, что придешь в три, а сейчас уже больше четырех.
— Меня задержали. Может, это к лучшему. Я не знаю, как вести себя с Верноном, когда он взвинчен.
— Не говори мне, что еще что-нибудь стряслось. Я этого не вынесу.
— Ничего, ты скоро привыкнешь. Я привык. Что с твоим голосом, Джейн?
— Простуда Горло болит. Да все в порядке, я лечусь.
— Боже мой! А «Принцесса в башне» уже завтра Ты же не сможешь петь.
— Нет, я буду петь. Не волнуйся. Просто не обращай внимания, я буду пока говорить шепотом. Хочу поберечь голос, насколько это возможно.
— Конечно. Ты обращалась к кому-нибудь?
— К своему постоянному врачу на Харли-стрит.
— И что он сказал?
— То же, что и обычно.
— И он не запретил тебе петь завтра?
— Нет, что ты.
— Ты считаешь себя непревзойденной лгуньей, да, Джейн?
— Я думала, так лучше. Мне следовало помнить, что с тобой это не пройдет. Хорошо, скажу честно. Он предупредил меня, сказал, что я годами перегружаю голос, что петь завтра — чистое безумие, но мне наплевать.
— Моя милая Джейн, я не собираюсь рисковать твоим голосом.
