Книга Мой русский любовник, страница 15. Автор книги Мария Нуровская

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Мой русский любовник»

Cтраница 15

На следующий день около полудня он постучался ко мне.

— Да? Слушаю, — сказала я через дверь.

— Это я, Александр. Юлия, пойдем заморим червячка, поедим что-нибудь, а?

От волнения у меня пересохло в горле, язык перестал слушаться, я не могла выговорить ни слова.

— Извини, занята, готовлюсь к завтрашним занятиям, — наконец выдавила из себя.


Вечер накануне Рождества я провела в кино. До этого все думала, не съездить ли мне на праздники в Польшу, но цена авиабилета перевесила сомнения. Праздники всегда были для меня тяжким испытанием, несмотря на настойчивые Эвины приглашения приехать к ним в сочельник: меня отпугивали посиделки с ее новыми родственниками, нет, не с внуками, а с родителями Гжегожа. Да и он сам, что тут скрывать. Вот поэтому я и торчала в своей квартире. Эти дни для меня были обычными буднями, заполненными подготовкой к занятиям или чтением. Товарищем моих последних праздников стал поэт Миколай Семп-Сажинский, «подданный неосмотрительной смерти на пороге живота своего». Я писала о нем книгу, и мне особенно запали в душу строчки его эпитафии Зофье Костчанке. Устами Семпа Костчанка говорит о своей мачехе: «От нее я бы лучше могла, чем от матери, добросердия почерпнуть». Как же это перекликалось с моей семейной ситуацией. Моя дочь Эва — с чужими мне людьми, а я сижу одна как перст… Но вообще-то я не ощущала себя одинокой, слишком сильно была поглощена своей собственной жизнью. Обычно вокруг меня всегда было полно людей, даже чересчур много людей, докучающих, не позволяющих мне сосредоточиться на самом важном. На любой телефонный звонок я отвечала с неудовольствием. Но все это было там, дома. Здесь — временное пристанище, гостиница. Почти опустевшая в эти дни.

В кинотеатре, расположенном на городской окраине, шел фильм «На исходе дня» [8] с Энтони Хопкинсом, который я прозевала, когда его показывали в Варшаве. Сидя в практически безлюдном зале, я никак не могла сосредоточиться на действии, хотя картина была отличной. А все потому, что рождественские праздники провожу вдали от дома, среди чужих людей. Когда-то со мной уже было такое, и чувствовала я себя при этом так же паршиво. А на что была бы похожа моя жизнь, если бы наши с Эвой отношения сложились иначе… может, действительно надо было заводить не одного ребенка, а несколько, может, Эва права. Нельзя посвящать себя одному человеку, Эва была для меня семьей… Когда она сказала, что уходит от меня, я предупредила, что обратно не приму.

— У меня нет ни малейшего желания возвращаться, — отрезала она, хлопнув дверью.

Мы не виделись с ней около полугода, иногда я предпринимала попытки узнать о ней хоть что-нибудь. От ее подруг мне стало известно, что они с гитаристом поженились и сняли однокомнатную квартиру. Как-то раз дочь позвонила и спросила, не могли бы мы увидеться. Эва была на последних месяцах беременности. Пришла спросить, не могу ли я дать им взаймы денег на электропилу. Ее муж основал фирму, не хватает только оборудования. В доказательство дочь показала мне фирменную печать: «Гжегож Яник, фирма „Платан“, лечение и вырубка деревьев».

— Так, значит, теперь ты — пани Яник? Поздравляю, — холодно произнесла я.

Но деньги дала. И он, ее муж, стал взбираться на высокие деревья со страховочной веревкой, совсем как альпинист. Эва сообщила мне, что, к сожалению, дня не проходит, чтобы она не думала о том, что он может не справиться и свалиться с дерева. Она даже готовит себя к этому. Но он любит эту работу. Ничего не поделаешь. А еще они купили деревянную развалюху недалеко от Варшавы, отремонтировали. Вернее, новоиспеченный муж привел дом в порядок в свободное от лазанья по деревьям время. И переехали туда, когда родился их первенец. Я навестила их, чтобы посмотреть домик и внука. При виде «деревянного коттеджа», как его называла Эва, мои ноги подкосились. Это была избушка на курьих ножках, которая при первом же сильном порыве ветра могла развалиться. Крыша в нескольких местах провалилась, окна забиты фанерой, покосившееся крыльцо… в общем, полный кошмар. И они хотели растить тут ребенка! Я не выдержала и предложила Эве (несмотря на то что была свято уверена: если решили жить самостоятельно, то должны справляться со всем сами), чтобы на деньги, которые лежат у меня в банке, они построили себе приличный дом. Я знала, что от меня они бы не приняли такого подарка, и мне пришлось сказать, что эти деньги принадлежат Эве в качестве наследства, оставшегося после прадедушки. Так и произошло: рядом с деревянной «виллой» вырос кирпичный домик, а рассыпавшуюся халупу они разобрали.


— Не любишь своего зятя? — спросил Александр. Вернее, он спросил: «Вы не любите своего зятя?» Тогда мы были еще на «вы».

— Даже не знаю, — ответила я. — И люблю и недолюбливаю. Я в обиде на него за то, что он лишил мою дочь чего-то важного…

— Чего же именно?

— Стартовой площадки для лучшей жизни.

Александру явно не понравилось то, что я произнесла.

— А какая она, по-вашему, должна быть эта лучшая жизнь? — осведомился он.

— Речь больше идет о жизни духовной. Она определяет статус человека.

— А может, все дело в подражании и степени похожести?..

Я вернулась домой после полуночи и сразу легла спать. Два следующих праздничных дня провела за работой. Из Варшавы мне прислали корректуру раздела книги, соавтором которой я была. Этот сборник трудов коллектива научных работников целиком должен был выйти весной. Так же плодотворно у меня прошла и неделя перед Новым годом. Я уже подумывала, не купить ли шампанского. Ведь мне предстояло встречать Новый год в Париже. Но пить шампанское в одиночестве?

Александр, должно быть, уехал — из-за стены не было слышно ни звука. Спрашивая свой ключ на ресепшн, я все пыталась высмотреть, лежит ли его в ячейке. Ключ лежал. Значит, его действительно не было. Возможно, уехал домой и развлекается где-нибудь с Надей. Это мысль огорчила меня. Как будто у меня были какие-то права на этого человека. Абсурд, да и только. У него была своя жизнь, у меня — своя.

Вечер начался, как любой другой, — я смотрела на маленьком экране телевизора новогодние программы, потом достала свои записи и начала составлять план ближайших занятий. Когда раздался телефонный звонок, я вздрогнула от неожиданности, предчувствуя, что после этого должно было произойти что-то особенное. Но кто мне мог звонить, кроме Эвы? Наверняка это была она. Набрала мой номер, чтобы поздравить с наступающим. Так и было. Они со своим мужем собирались отмечать Новый год в компании знакомых.

— А с детьми кто останется?

— Мамуля.

Меня она никогда так не называла. Я была просто «мама». И никогда так сердечно меня не приветствовала. Для меня был наготове беглый поцелуй, объятия и чмоканье в обе щеки. Речь не шла о ревности с моей стороны, скорее это вызывало во мне удивление — что Эва способна на что-то подобное.

— Она — простая женщина, мама, — объясняла Эва. — Ей нужна та же сердечность, которую она дарит сама.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация