Тот кивнул с пониманием.
— Его зовут Серджио, — сказала Катя, когда хозяин удалился. — Вместе с сыном Адрианом держит свой ресторанчик. Адриан божественно красив, но ему срочно пришлось уехать — заболела его мать в Палермо. Вторая жена Серджио была француженкой.
— А вы, оказывается, в курсе их дел.
Катя тряхнула головой, светлые прядки упали на лицо. Она нетерпеливым жестом откинула волосы назад:
— Я частенько сюда заглядываю, одна. Моего Алешу на аркане не вытащишь из дома.
Хозяин принес тортеллини
[10]
с каким-то желтоватым соусом для Кати и салат с крабами для меня. И бутылку красного вина в придачу.
— Это подарок, — сказал он, — в честь вашей гостьи.
Катя была на седьмом небе от счастья.
— Серджио, принесите бокал и выпейте с нами!
Итальянец вернулся с бокалом, стоя, произнес тост, после чего удалился.
— Итальянцы такие милые, теплые, немного напоминают мне наших людей… Здесь владельцы ресторанов — это ого-го, на вороных не подъедешь. Не переношу их. Любят подчеркивать свое особое положение в обществе.
— А вам не кажется, что все зависит от людей?
— О нет, вот пожили бы здесь подольше, ваше мнение изменилось бы. Французская провинция для иностранцев — ловушка. И мы с Алешей торчим в ней уже несколько лет. В Париже все по-другому. И парижане другие, не так шовинистически настроены… До чего же вкусные эти тортеллини, — без умолку болтала она.
Но меня ее болтовня не раздражала. Может, она действительно чересчур много говорила, однако я понимала, откуда это бралось. Катя скучала по общению, ее муж был скорее затворником и к тому же человеком неразговорчивым.
— А вы знакомы с Надей? — наконец отважилась спросить я.
— Нет, не знакома, но наслышана о ней. Муский знаком, и он не в восторге от этой девушки. Говорит, она глупая.
— Просто молодая еще.
— Ну да, только ведь наш Саша — интеллектуал, ему нужно что-то большее, чем просто молодость.
«Но молодость — прежде всего», — подумала я. Она будто отгадала мои мысли, потому что вдруг спросила:
— Вы, случайно, не читали книгу «Женщины и мужчины»? Философский диалог-переписку Франсуазы Жиру и Бернара-Анри Леви
[11]
. Здесь это был бестселлер.
— Нет, не читала, — честно призналась я. — И о чем там идет речь?
— Все изменилось. Женщины теперь не хотят стареть…
— По-моему, они никогда не хотели.
— Но раньше должны были, а теперь — нет. Между прочим, Анри Леви там рассказывает, как однажды, лет двадцать назад, встретил Жиру на приеме. Ему она запомнилась уверенной в себе женщиной с неотразимой улыбкой, заведомо сознающей, какое впечатление она производит на мужчин. А ей тогда было шестьдесят!
«Так высоко я и не мечу», — подумалось мне.
Александр спросил однажды, была ли я в Москве. Один раз, участвовала в научном симпозиуме и вернулась оттуда с кошмарными воспоминаниями. Гостиница, где ничего толком не функционировало. Душ было принять невозможно, потому что из крана то хлестал кипяток, то бежала ледяная водичка, окно открыть тоже — форточка выпадала вместе с фрамугой. Стоило потушить свет, как из всех щелей и углов лезли полчища тараканов. Еда несъедобная. Поданная на завтрак яичница-глазунья плавала в каком-то жире, кофе — хуже помоев, к тому же холодный.
Помню, в разгар дискуссии ко мне склонился худой как жердь мужчина, весьма известный профессор, разумеется коммунист, и, коснувшись моей руки, сказал:
— Милочка моя, вот тут вы неправы…
Такая фамильярность в официальной дискуссии поражала, но одновременно и обезоруживала. Несмотря на то что костлявый профессор, говорят, был порядочный негодяй и гнобил людей на своей кафедре, я чувствовала по отношению к нему нечто вроде симпатии. Это было в семьдесят четвертом году, я как раз защитилась. Гуляла по Москве, ни сном ни духом не подозревая о существовании Александра. А если б мы тогда встретились в одном из переулков Арбата… Я была молода… Ну да, только ведь он был еще моложе — ему было всего десять лет!
Орли
Мои часы встали, теперь я не знаю, который час. Они встали, потому что я, видимо, задела за что-то колесиком завода, вытянула винтик из гнезда, и стрелки замерли. Как будто мне хотелось остановить время…
В тот день я пораньше закончила занятия. Шла с остановки, и мне вдруг показалось, что на противоположной стороне улицы мелькнула спина Александра. Это точно был он — его наклон головы, знакомая куртка с поднятым воротником. Я прибавила шаг, поспешив перейти на другую сторону, и была уже совсем близко, когда вдруг заметила, что он не один. Рядом с ним цокала каблучками высокая стройная девушка с распущенными волосами до пояса. Он обнял ее таким знакомым мне жестом. Я замерла как вкопанная посреди тротуара, прохожие огибали меня, толкали. «А чего ты ждала?» — вертелось в моей голове.
Наконец медленно побрела в сторону отеля. И с удивлением обнаружила, что в ячейке нет ключа от номера Александра. Портье сказал, что месье Александр у себя наверху. Так быстро вернулся? И снова увидела его спину, на сей раз обтянутую грубым свитером. Он работал за компьютером, стоявшем на столике напротив входной двери.
— Ты давно тут сидишь? — спросила я чужим голосом.
— Да с полгодика уже.
— Нет, а сегодня… Ты выходил в город?
— Нет. — Он пристально взглянул на меня: — Да что стряслось-то? Почему ты такая бледная?
Я замялась — сказать или не сказать ему?
— Мне вдруг привиделось… ну, в общем, мне показалось… что ты идешь по улице, а рядом с тобой — юная девушка.
— Поэтому у тебя такое лицо, будто ты встретилась с призраком?
— Да нет, просто подумала, что это гораздо естественнее…
Мы в упор смотрели друг на друга. Он встал и, подойдя ко мне вплотную, притянул к своей груди. Я чувствовала на щеке колкое прикосновение шерстяного свитера, слышала биение его сердца. Оно стучало гулко и размеренно. Не знаю, сколько мы так простояли, а потом… потом я вырвалась, попятилась к двери. И развернувшись, бросилась к себе в комнату. Теперь я слышала свое сердце, беспорядочно трепыхавшееся в груди. Что-то странное происходило со мной. Я была не в состоянии на это повлиять, а если и могла, то совсем немного… Свое тело я ощущала как нечто чужеродное, мое «я», сжавшееся в комок, в смятении рвалось из него, не зная, куда бежать.
