— Идиотка!.. — хрипела Ольга мне в ухо. — Дура, мать твою!!
Я вцепилась зубами ей в руку, и тут на мою голову обрушился удар такой силы, будто у меня перед глазами полыхнула молния, будто включили, забили солнечным светом сразу все прожектора на арене, а по ней покатилось разливанное море молодой вулканической лавы…
Обе руки Ольги были обвиты вокруг меня, одна — у шеи, вторая вцепилась в запястье правой руки. Так что удар, выбивший ослепительный свет, наносила не она.
Другой человек.
Я уже не видела, как в зал через межсекторные проходы и по служебному тоннелю врываются люди в камуфляже, с автоматами наперевес, огнестрельным оружием, напрочь запрещенным в границах главного зала «Бункера». Как гости ночного клуба, вероятно, принявшие их за представителей ролевой миссии в шоу, кричат им что-то, а потом поочередно падают на свои толстые римские зады, увидев направленные на них стволы автоматов.
Развалилось и потухло лазерное и световое шоу. Под потолком вспыхнул обычный свет. Захлебнулась музыка. Комментатора-червяка вытащили из его «яблока» и уложили носом на ступеньки.
— Всем оставаться на своих местах!
Высокий человек в серой куртке прошел к Храмову и четко проговорил:
— Гражданин Храмов, вы арестованы.
Храмов тупо молчал. Его массивная голова качнулась назад. Ему надели наручники. Из-за спин других людей вынырнул Ованесян и закричал:
— Что такое? Как вы сюда попа-али? Что за безобразие? Почему вы арестовали Храмова? Отвечайте!
— Храмова мы арестовали, — неспешно ответил человек в серой куртке, — по подозрению в организации шести заказных убийств плюс за подготовку седьмого.
— Каких шести, да? — закричал Ованесян. — И еще седьмое приплели! Какое седьмое? Чушь какая-то!
— О седьмом вы, возможно, наслышаны, гражданин, — послышался голос Родиона Потаповича, и Шульгин в своей тоге-«простыне» протиснулся к Храмову и его разгневанному компаньону. — Потенциальная жертва — Артур Даникович Ованесян, именно его должны были убить сегодня по заказу присутствующего здесь господина Храмова, Михаила Сергеевича. Кроме того, Храмов организовал убийство вашего, Ованесян, двоюродного брата, Ары Гараняна, приехавшего сюда из Краснодара. Доказательства у следственных органов имеются.
Храмов бросил на Родиона испепеляющий взгляд и пробормотал с ненавистью:
— А, это ты, ищейка? Нарыл все-таки, шавка?
— Ну, кто у нас шавка, разберемся, — отозвался тот. — Вы, если мне не изменяет память, тоже находитесь на коротком поводке у некоего Бражнина, отставного генерал-майора КГБ. Ты, Василий Алексеевич, должен его знать, — повернулся он к человеку в серой куртке.
19
Я открыла глаза.
Я лежала на потухшей арене, поджав под себя ногу и неудобно навалившись на правую руку. Ломило шею. В голове колом застряла неловкая — не острая, а скорее утомительная — боль. Передо мной стоял Родион и держал в руке табличку. Ту самую, поняла я по выражению его лица.
— А, босс, — выговорила я, — что ж вы в вашей табличке поставили против меня? На Ольгу? Ставка на… проигравшего?
— Эх, Мария, Мария, — отозвался он, — это я виноват. Каюсь. Думал, что неведение — лучший помощник в оперативной работе, не дающий лазеек для отступления. Ан нет… Ну ничего, все хорошо, что хорошо кончается. Оля, иди сюда.
Передо мной возникла моя недавняя соседка по квартире, соперница в дурацком этом бою. На ее лице блуждала настороженная усмешка.
— Вот, Мария, познакомься…
— А мы знакомы!.. — прервала его я. — Вы, босс, полагаете, что…
— Спокойно, — сказала Ольга, — не кипятись. Помнишь, я тебе все время хотела сказать, чтобы ты по-быстрому «слила» бой и не сопротивлялась? Когда загорелся багровый цвет поражения, это стало лучшим прикрытием для…
— Для захвата, — проговорил Родион. — Тихо и без шума.
— Помнишь, я говорила тебе, что ты — подсадная утка? — произнесла Ольга. — Так вот, я тебя, так сказать, оклеветала. Ты не можешь быть «уткой». Потому что «утка» — это я.
Я резко села, недоуменно уставившись на нее.
— Если уж говорить совсем точными терминами, то она, Ольга, не утка, а «крот», — заметил Родион. — Поэтому ее внедрили в эту структуру под фамилией Кротова. Шутка по-гэбэшному. Помнишь, я еще смеялся, когда ты сказала, Мария, как фамилия твоей соседки и будущей соперницы? Я просто не ожидал, что я и мой однокурсник, полковник Крыжалов, Василий Алексеевич, столкнемся так — напрямую — через наших людей. Василий, иди сюда!
К нам подошел человек в серой куртке. Это он, поняла я, командовал захватом.
— Василий, вот это и есть Мария. Они с твоей Олей немного не сошлись характерами. Но, думаю, это пройдет.
Полковник Крыжалов сухо кивнул мне и отошел. Ольга проговорила:
— Значит, ты Мария? Вовсе не Лена?
— Да… а ты, наверное, не Ольга?
— Да нет, я Ольга. Только не Кротова, а Вербицкая. Лейтенант госбезопасности. А ты здорово дерешься, Мария. Там, на отборе, я тебе немного поддалась, хотя потом пожалела. А вот сегодня работала на полную катушку, и все равно проиграла. Ты уж прости, что я тебя доставала и пилила. Так полагалось по роли. Ты нам здорово помогла. Хотя в результате мне попало на орехи.
— А мне, пожалуй, еще покрепче, — призналась я. — Ну ладно. Никаких обид.
Я протянула ей руку, и она ее с готовностью пожала.
— Но как же ваши проникли в зал? — спросила я у Ольги. — Ведь сюда не доберешься…
— Проникнуть в зал — не такая уж большая проблема, как повод, которым это проникновение можно обосновать, — замысловато ответила Вербицкая. — А проникли наши, как, быть может, ты догадываешься, через эвакуационный тоннель, который я открыла. Если бы этого не сделала я, это сделал бы твой босс, а нет — так просто взорвали бы решетку, хотя был риск, что в этом случае могла обрушиться галерея.
— Значит, ты убила того охранника?
— Да.
— Но почему вы не ворвались сразу, а выжидали, пока пройдет почти половина этого жуткого шоу? Выжидали, пока убьют Веру и покалечат еще нескольких девчонок?
— Чтобы весь состав преступления был налицо, — ответил за Ольгу Родион.
Я промолчала. Логика была жестокой, но неопровержимой. В самом деле, что ярче свидетельствовало против содержателей «Бункера», чем труп Веры?
Ничто.
— Так что вот такие дела, Мария, — проговорил Родион. — С полковником Крыжаловым мы решили сработать сообща. Я координировал операцию. Но в конечном счете всем мы обязаны именно тебе. Хотя ты еще и не осознаешь все полностью.
— Вот уж спасибо, — сказала я. — Вы ведь, Родион Потапович, еще Виталию Храмову толкали теорию, мол, какая полезная штука — неведение.
